К полудню яркое солнце грело рассеянными лучами, вынуждало тянуться, расправлять плечи, нежиться в нём, а к вечеру побережье покрывала зябкая изморозь, загоняя в неказистый домик дешёвого гостиничного комплекса. Правда, гостиницей дряхлые сооружения, оставшиеся в неизменном виде после нашего с мамой отдыха лет пятнадцать назад, назвать было сложно, но крупная вывеска при въезде гласила именно так.
Коричневый линолеум, грязно-бежевые стены в цветочек из восьмидесятых, две полуторные кровати с ватными матрасами, грозный гардероб на тонких ножках, гудящий холодильник и мизерная комнатка в углу с унитазом и душевой кабиной. Номер пришлось делить с пауками, жуками и странными многоножками, вылезающими из всех углов на ночь глядя.
Ощущение, что время в этом уголке остановилось, замерло, накрыв глубоким стазисом санаторий из прошлого века. Ностальгия и детские воспоминания удачно вплелись в непроглядную тоску, вросшую с корнями в сердце. Мне было жутко больно думать о Глебе и о его подготовке к свадьбе. Гнала гнетущие мысли, но они насильно всплывали, проецируя красочные картинки улыбающейся Ноны Михалёвой, примеряющей белое платье, и серьёзное лицо жениха, вынужденного работать на публику и сиять от счастья на важных мероприятиях.
Благодаря скоплению дел на работе мой мозг мучался только по ночам, а сейчас, в полном безделье, в отсутствии загруженности, приходилось учиться договариваться с воображением и воспоминаниями, чётко деля на вкусное, пахнущее сдобой и сладостью, прошлое до Глеба, и свежее, с нотками детской присыпки будущее после него. К концу третьей недели мои старания увенчались успехом, переключая болезненные кадры на мечты о малыше и приятные хлопоты по подбору в интернете детских мелочей.
Тумблером, меняющим настроение, стал мерный шум набегающих на берег волн. Достаточно было выйти на пляж, скучающий в мёртвый сезон, лечь на шезлонг, пропитанный солью и апрельским теплом, как в голове прояснялось, а душа открывалась свету, несущему радость материнства. Целыми днями купалась в звуках моря, обласканных шёпотом ветра и прорезаемых криками чаек, приметивших в толщах воды добычу.
В последние дни апреля солнце пекло на совесть, пьянея от ароматов пробудившейся природы, вспыхнувшей яркими пятнами. Лучшая пора для осознания себя и примирения с жизнью. В ней не будет больше любимого мужчины, но в ней появится главный смысл, частица моего сердца, счастье моей души.
- Здравствуйте, не помешаю? – отвлёк от мысленной расстановки приоритетов женский голос. – Погода сегодня потрясающая.