Мы покинули Кедровый лес саркофагов, пошли к Дымопаду. Я не понимала, что задерживала дыхание, пока не выпустила его медленно, когда его стало видно. Вместо воды с одного уровня камней на другой сонной змеей ниспадал дым. Я боялась, что мы потеряли всю магию Фейвальда, но это было доказательство, что не всю.
— Сюда, — сказал Скуврель, когда мы проходили камень. Он юркнул за булыжник.
— Нет времени на игры с поцелуями, — возмутилась я.
— На это время есть всегда, но я не поэтому привел тебя сюда, — заявил он. Трещина в камне вела в маленькую пещеру с лесным прудом. — Помнишь, я выиграл это место в споре с твоей сестрой?
— Не помню, — сказала я с придыханием. Кто-то — наверное, Скуврель — установил кровать из перьев совы и большой черный шкаф в пещере.
— Ты отвратительно липкая от крови и грязи, Кошмарик. И когда ты плачешь, это похоже на грязь весной в долинах.
Я хотела отругать его за оскорбления, но я на самом деле ужасно выглядела.
— Где ты берешь женскую одежду, которую мне даешь, Скуврель? — спросила я, пытаясь отвлечься от того, что буду мыться с ним в крохотном горном пруду.
— Магия, — Скуврель подмигнул, разделся так быстро, что я сглотнула и отвела взгляд. Но я успела заметить его кожу. Его синяки и порезы пропали. Они всегда так исцелялись, или это были остатки магии Фейвальда?
— Тогда мне не повезло, ведь магия угасла, — я услышала плеск и хитрый смех из пруда.
— Ты не можешь помыться на берегу, Кошмарик. Хватит стесняться, отмывай свою веснушчатую кожу.
Мое лицо пылало, пока я раздевалась, чтобы присоединиться к нему в пруду. Я не осмеливалась смотреть в глаза, проходя в холодную воду. Но я должна была признать, что было приятно смыть кровь и грязь. Я распустила косу и нырнула под воду. Когда я всплыла, он был там, по плечи в воде, как я. Он протянул ко мне руки, и я застыла, но он просто сжал повязку, висящую на моей шее. Он осторожно развязал узел и бросил ее на берег.
— Мне это нужно, — я старалась звучать яростно, но ощущала себя глупо.
— Правда или ложь, Кошмарик, — прошептал он. — Ты меня сейчас видишь.
— Правда, — прошептала я, не зная, куда он клонил.
Он шагнул вперед, и я ощутила его пальцы ног на моих, наши ступни погрузились в песчаное дно пруда. Я судорожно вдохнула, хотела отпрянуть, но меня удерживал на месте его пристальный взгляд. Это было слишком близко. Слишком интимно.
— Желание принять, что ты снова можешь видеть?
Я так отвлеклась его близостью, что даже не заметила. Я охнула. Он был прав.
Не только Фейвальд изменился. Мир смертных тоже. И я не должна была видеть. Но видела.