Но увидеть то, что она увидела, Катя все-таки не ожидала. Когда она открыла дверь в свою комнату, картина перед ней предстала такая: по комнате носилась Настя с какой-то черной веревочкой, а следом бегал Барсик, пытаясь эту веревочку поймать. И похож был в этот момент Барсик вовсе не на серьезного кошачьего гроссмейстера. А на легкомысленного котенка. Правда, излишне крупного – частые походы к мискам давали о себе знать.
– Что это вы тут делаете? – понаблюдав немного за странной игрой, спросила Катя.
От звуков ее голоса Настя тут же остановилась. Барсик наконец поймал вожделенную веревочку и тоже замер. Они быстро переглянулись, напоминая заговорщиков, и Настя заговорила:
– А я вот сделала игрушку для Барсичка… У меня же тоже кошка есть. Муся. Она знаешь как любит в веревочку играть!
– В веревочку играть, – передразнила сестру Катя. – Сравнила тоже мне! Муську свою необразованную с практически кошачьим гроссмейстером!
Катя перевела гневный взгляд на Барсика. Величественный черный кот виновато съежился, став даже меньше в размерах.
– А где же твое чувство собственного достоинства? – допытывалась Катя у Барсика.
Ошеломленный собственным легкомыслием, кот удрученно молчал. Молчала и Настя. Правда недолго.
– А ты попробуй сама в веревочку с Барсиком поиграть, – предложила она Кате. – Давай! Ты же девочка еще, а серьезная такая, как будто тебе вчера восемьдесят лет стукнуло! Хотя, если честно, наша соседка баба Роза и то повеселее тебя будет. А ей уже девяносто, между прочим!
Задохнувшись от возмущения, Катя сжала тонкие кисти рук в кулачки. Конечно, соблазн поколотить нахальную сестрицу был велик. Но тогда от родителей влетело бы уже с гарантией. Без учета прошлых Катиных заслуг.
И тут в дело вмешался Барсик.
– А и правда, Катерина, – звучно мурлыкнул он, – я ж тебе говорил, что ты зануда! А мама твоя и папа твой боятся, что ты не способна улыбаться с рождения. Да-да, я своими ушами слышал, как они это обсуждали!
– Держи веревку, – азартно выкрикнула Настя и вложила в Катины руки веревочку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась черным шнурком, выдернутым, очевидно, из чьей—то кроссовки.
Катя растерянно сжала шнурок с развевающейся на конце бумажкой. На нее с выжиданием смотрели две пары глаз – Настины и Барсиковские. «Ну, не подкачай!», – рявкнул внутренний Катин голос. Отчего-то голос отчаянно напоминал бодрые выкрики Алексея Алексеевича – сурового школьного физкультурника.
Взбодренная внутренним Алексеем Алексеевичем, Катя зашагала, ведя за собой веревочку, как собачку на поводке. И почти сразу почувствовала, как ее потянули назад. Конечно, Барсик изловил медленно передвигающуюся добычу практически моментально.