– Кристина, давай руку, пошли, – позвал теплый женский голос. И внутри Кристины всё оборвалось.
– Мама, но я не хочу, – захныкала малышка, не желая покидать облюбленную лошадку.
– Пошли, бабушка приехала и привезла рождественские подарки.
– Тогда ладно, – девочку, которая по иронии обладала таким же именем, удалось убедить.
Она покинула карусель и растворилась среди мерцаний во тьме вместе с матерью.
Лошадка освободилась, и Кристина могла бы сесть на неё. А почему бы и нет? Кристина подбежала к заветной карусели, но её остановили.
– Билет! – потребовал человек, который пропускал на платформу.
– У меня нет, – призналась Кристина. Она решила, что в такой волшебный день, когда все вокруг наполнено чудесной негой, её обязательно пустят покататься. Кружочек, а может и два.
– Тогда иди отсюда. Следующий, – больше человек на неё не смотрел. А стоящая за ней мать с ребенком осторожно, но настойчиво обошла Кристину. Она протянула билет, и уже её мальчика пропустили. Конечно, он сел на ту самую лошадку: самую красивую, с синей лентой вместо упряжки.
На щеках Кристины вспыхнул жар. Вдруг ей стало невыносимо стыдно здесь находится. Среди праздника, на котором её точно не место. И она растолкала толпу, и бросилась прочь. Подальше от вкусного аромата выпечки, которую хлебные лавочки выставили прямо на холод, все равно все с успехом раскупали. Кристину несли ноги в сторону от ярких огней и соборной площади, тень рождественской елки грозно нависла над ней, точно говоря: «Ты здесь лишняя».
Слезы хлынули из глаз сами собой, обжигая на морозе лицо. Из-за этого непонятно было куда бежать, да и важно ли? Опомнилась Кристина, когда оказалась в совсем незнакомом районе, подальше от гуляющих среди гирлянд людей. Лишь одинокий тусклый фонарь горел поблизости, а под ним сидел человек.
Кристина подошла к нему. Мужчина натянул шапку почти до глаз так, что мохнатые брови едва выглядывали из-под неё. Сидел он на ступеньке у ворот храма.
– Уже закрыто, приходи завтра. – Сказал он. И тут же добавил, – еды нет.
– Да мне не нужна еда, – почесала глаза Кристина, хотя голод пустовал внутри. Неожиданно она вспомнила зачем вообще выскочила из дома. Девочка оглядела церковь, искусственные осветители дарили белоснежному камню ослепительную чистоту, а вот притвор в слабом фокусе фонаря выглядел откровенно убого.
– А что ж тебе надо? – человек прищурил тёмные глаза, и потер небритое лицо пальцами, которые торчали сквозь порванные пальцы перчаток. Под ногтями наверняка можно было бы разглядеть грязь, если подойти поближе: но Кристина не решилась.