— Но я слышала, фоморы в человеческом мире выглядят обычно. Потому их сложно распознать...
Сердце наконец перестало испуганно колотиться, и я стала способна шевелиться и рассуждать нормально.
— Всё верно. Но фоморы навсегда разделены между двумя мирами: Нижним и Верхним. Потому здесь они такие… ополовиненные.
Кто бы мог подумать!
— Они опасны? — Я вновь повернулась к птице, которая так и сидела на своём месте.
К счастью, разговаривать с нечеловеческой ипостасью друидов я уже привыкла благодаря Харелту. И даже перестала считать себя при этом сумасшедшей.
— Смотря чего ты хочешь. И зачем пришла. — Ворон сильным ударом крыльев поднял себя в воздух и полетел вперёд, вынуждая последовать за ним, чтобы продолжить разговор. — Если убивать — то и тебя захотят убить тоже. Если спрашивать и искать ответы, то, возможно, тебе их дадут. Может быть, дадут гораздо больше, чем ты могла бы представить. Мир фоморов, детей Домну, хранит в себе великую силу, о которой многие предпочли забыть. Это сейчас он в некотором роде отделён от королевства туатов, откуда их изгнали. А ведь когда-то именно они были хозяевами и человеческого мира, и Сида. До прихода Первых племён.
Я озадаченно приостановила шаг, но ворон не сразу это заметил, унёсся вперёд далеко, а затем вернулся, рассерженно каркая.
— Мне показалось или ты говоришь о фоморах с излишним почтением? Как будто они как раз что-то тебе дали. Что-то ценное.
— Я познавал многое, когда был друидом, — спокойно рассудил Ингюс. — Мне были интересны разные дороги. Совсем как тебе.
Он тихо усмехнулся. Так, что даже у меня на языке стало горько.
— Ты не сам решил оставить это дело, — внезапно догадалась я. — Тебя изгнали, верно?
Ворон замолчал, вновь опустившись на ветку. Он смотрел на меня долго, так и эдак склоняя голову, посверкивая мелким обсидианом глаз. И, кажется, онемел совсем, а то и обиделся. И теперь он оставит меня здесь одну, а как выбираться из этой части Сида, совершенно незнакомой, я не знаю. Тут кишмя кишат фоморы. И вряд ли станут спрашивать меня, зачем пришла!
— Что было, то было. Я ни о чём не жалею, — наконец вновь заговорил Ингюс. — Но вот ты точно будешь жалеть, если не сделаешь всё, на что способна. Иначе тебе не спасти принцессу. Если ты ещё хочешь её спасать, конечно.
— Хочу. Но не могу дотянуться. — Я обхватила плечи ладонями, чувствуя, как замерзаю всё больше с каждым мигом.
Кажется, даже изо рта пошёл пар. Огляделась: и правда, трава вокруг, тонкие ветки и листочки покрылись изморозью. Ресницы побелели, щёки и нос начали неметь от крепчающего мороза. Что происходит? Почему?