— Кто одобрит? — Атайр покачал головой. — Те, у кого в войнах с вархассцами погибли родичи? Кто лишился жён, сестёр, невест, которых те брали в плен и использовали вместо шлюх? Они не дадут добро.
— Времена меняются. И мы должны меняться, — чуть повысил голос отец. — Сейчас, чтобы привести наконец королевство к единству, нам нужно заручиться поддержкой могущественного союзника. Укрепить королевское войско…
— Чужаками, — вставил Атайр.
— Мне порой кажется, что ты родился гораздо раньше меня, — усмехнулся король.
— И братьев ты хочешь созвать не для того, чтобы спросить их совета… — Лучше было пропустить его последнее замечание мимо ушей. — Ты хочешь показать им, что твоя власть становится только крепче. Но я не верю вархассцам.
— Возможно, — уклончиво согласился отец. — Но я не пойму, что беспокоит тебя, Атайр! От нашего союза с вархассцами ты получишь по меньшей мере красивую жену. А там и наследника. К тому же она потомок сидхе, а значит, может помочь тебе и Ребеке.
— Я сам помогу Ребеке, — буркнул Атайр, проходя дальше в кабинет.
Он опустился в высокое кресло и опёрся о подлокотник.
— Время уходит, Атайр, — тон отца налился горечью. — Да, я вынужден укреплять свою власть. Вынужден приструнять братьев, которые так и норовят столкнуть меня с трона. Как будто я не знаю, что у них на уме… Это они ещё не знают, Атайр, что для тебя уже готово пустое седло в Дикой охоте. И сумеешь ли ты избежать этой участи, никто не может сказать точно.
Да, он тоже не мог сказать, в какой год, в какой Самхейн (Самхейн — праздник окончания уборки урожая) его заберёт Дикая охота. Но он был рождён, чтобы стать её королём — рано или поздно: так предрек старый королевский друид Блир, которого уже много лет не было в живых.
Такое случается в правящем роду Глиннхайна не так уж часто, едва ли раз в полторы сотни лет, когда Дикая охота выбирает себе нового короля. Но солнце проходило по небосводу уже пятый годовой круг после совершеннолетия Атайра, а он всё ещё был человеком. И это неведение изматывало, отравляло жизнь и мысли. Заставляло торопиться и совершать ошибки.
— Потому я и не хочу брать жену, отец, — повторил Атайр, когда тишина в кабинете стала звенящей. — Я не хочу, чтобы она стала моей жертвой. Не хочу. И Тавиана…
Он замолчал, но взгляд отца, и без того неподвижно уставленный в него, стал только острее и пытливее. Каждый год Атайр говорил королю одно и то же. Каждый год он отвергал предложения женитьбы из самых разных графств Глиннхайна. И главы сносили отказы — кто тихо, кто с попытками устроить скандал. Но неизменно они отступались.