— Этот камень кричит, когда к нему притрагивается истинный король Глиннхайна, — с готовностью пояснила Ребека. — Но так случается не всегда.
— Что же, не всегда среди наследников трона рождается истинный? — Я осторожно отвела от лица её высочества выбившийся локон.
— Скорее, не всегда наследники оказываются достойны, — вздохнул друид, глядя на фрейлин, которые встали чуть в сторонке от нас, тихо переговариваясь, но не мешая. — Порой камень молчит несколько поколений. В такие времена к нему прикасаются руки всех вождей кланов в надежде, что сейчас раздастся крик.
— И в это время никто не правит?
— Правит. Но в такие времена опасность передела власти наиболее высока. Каждый считает, что вправе забрать трон себе.
— А его величество Каллум? Он услышал крик?
— Его слышал Атайр, — вставила принцесса с явной гордостью в голосе.
Друид отчего-то помрачнел, словно её слова вместо того, чтобы радовать, чем-то его тревожили. А мне даже любопытно стало посмотреть на этот говорящий камень Фаль. Хоть и жутковато, признаться, было бы услышать этот крик самой.
— Конечно, я схожу в ваше святилище. — Все доводы Харелта показались мне разумными.
Если нужно выказать уважение к Старым богам, моя связь с которыми, кажется, чувствовалась теперь всё сильнее с каждым днём, то я готова обратиться к ним со всем почтением.
— Это будет благим знаком, ниэннах, — одобрил Харелт. — Особенно в такое неспокойное время.
Мы ещё посидели на солнце у небольшого, обложенного камнем пруда. Я заплела её высочеству косы, как это было принято у меня на родине: так девушки и женщины убирали волосы чаще всего — замысловато укладывая косы вокруг головы и оставляя только немного свободных локонов. Всё из-за почти постоянной жары. Здесь в этом не было большой пользы, просто красиво. Да и Ребеке понравилось, а некоторые из её фрейлин даже присели рядом посмотреть и поучиться.
Отец быстро прознал о просьбе Харелта. И даже пришёл ко мне вечером, когда почти все уже разошлись по своим покоям отдыхать. Последние дни он ходил мрачным и напряжённым в ожидании приезда братьев короля Каллума. Его почти невозможно было разговорить. А тут он заявился ко мне в комнату вполне себе в благостном расположении духа.
Лелия даже приказа дожидаться не стала — вышла сама в свою отдельную часть моих покоев. Отец окинул меня, уже собранную ко сну, взглядом — и мне захотелось вдруг приосаниться, затянуть пояс отороченного кружевной тесьмой халата сильнее. Его строгость всегда так на меня действовала. Жаль, ненадолго.
— Это хорошее решение, Тави, — заговорил он. — Всем нам посетить святилище руэльцев. Оказать почтение их богам, принести щедрые дары. Но ещё многие в Гианморе остаются недовольными нашим приездом. Представляешь, считают, что ты уводишь их принца не в ту сторону. Что у нас другие боги — и это только расшатает спокойствие в Глиннхайне. Разгневает богов. Всё же они дикий народ с тёмными поверьями, — он усмехнулся. — Но если мы хотим помощи, то должны принимать их традиции и не противиться им.