Поместить его в галерею, верно! Засунуть его под мышку, направиться на Пятую авеню, останавливаясь у каждого дилера и спрашивая, не нужен ли ему для витрины бюст симпатичного современного служащего индустриального концерна. Не мог же ты поставить его дома или в офисе! С удивлением и некоторым раздражением ты понял, что это выливается в проблему, единственным выходом из которой было потихоньку принести ее домой и спрятать в стенном шкафу.
Однажды Пол сказал:
- Если вы не возражаете, галерея "Гринвич" на Восьмой улице хотела бы выставить этот бюст месяца на два - они собираются устроить небольшую экспозицию современной американской скульптуры.
- Когда?
- Кажется, первого апреля.
Это было устроено с оговоркой, что твое имя не появится ни в каталоге, ни в карточке. В конце марта бюст был закончен и отправлен в галерею, а Пол с несколькими сотнями долларов твоих денег в кармане и со счетом, открытым на его имя в Париже, уехал. Между вами так и не появилось никакой близости - он был слишком умен, чтобы скрывать, ты имел значение только как счастливая находка, которой он был обязан улыбнувшейся удаче и преданной матери. Чем больше ты находился с ним, тем больше чувствовал себя чужим этому беззаботному и самоуверенному попрошайке, чьи взгляды на жизнь и слова целиком противоречил тем ценностям, которым ты себя посвятил.
Дважды ты посещал галерею "Гринвич", чтобы увидеть свою голову и лицо в мраморе, выставленные на всеобщее обозрение, и посмотреть, как остальные пялятся на него, тогда как ты сам притворялся, что смотришь на какие-то другие работы. Твой бюст был помещен на центральном подиуме в просторном переднем зале. Ты находил в скульптурном портрете большое сходство с собой; определенно работа была интересной и мастерски выполненной: крупная, хорошо вылепленная голова, чуть откинутая назад и вбок, стройно выступала из грубоватой неотесанной глыбы мрамора. Ты и боялся и надеялся, что кто-нибудь узнает в тебе оригинал.
Потом эти бестолковые идиоты, совершенно забыв тщательные инструкции Пола, чтобы по окончании выставки они держали работу у себя, пока ты сам ее не заберешь, прямо в день закрытия выставки доставили ее тебе на Парк-авеню. Когда вечером ты вернулся из офиса, бюст стоял в середине большого стола в библиотеке, с венком из папоротника и красных роз на голове и с ожерельем из желтых маргариток на шее. Эрма, едва успев закончить эту декорацию, усаживалась за пианино. Она ударила по клавишам, как только ты вошел в дом, и при твоем появлении в библиотеке заиграла военный марш.