И я не знала, как реагировать на иррациональное огорчение, расплывшееся в груди от этого факта. Я ведь его терпеть не могу. Ну не могу же!
Или?…
Горячие ладони лёгшие на мои плечи вызвали очередную волну мурашек. Особенно, когда большие пальцы сильно, но нежно прошлись по напряжённым мышцам шеи в ощутимой ласке. И я, наверное, не удивилась, когда Селяхина, отвлёкшись от выпытывания историй, связанных с многочисленными тату Мирослава, глянула в мою сторону и тихо ойкнула, округлив глаза и выдохнув:
— Здрасьте, Алексей Валерьевич…
— И вам не хворать, Селяхина, — мягкий, до ёкнувшего сердца знакомый голос прозвучал где-то над головой. А ловкие пальцы продолжали скользить по плечам, в уверенной, почти невесомой ласке. — Надеюсь, вы не обидитесь, если я украду у вас на пару минут свою «любимую» студентку?
Желающих возразить почему-то не нашлось, совершенно. Может быть, какие-то слова протесты были у меня, но стоило горячим ладоням сместиться, помогая мне выйти из-за стола, как мысли из головы вышибло к чёртовой бабушке. Особенно, когда эти самоуверенные пальцы легли на поясницу, пробравшись под тонкую ткань футболки, выводя замысловатые узоры на коже. Мои щёки окрасил лёгкий румянец, не укрывшийся от мужчины.
Блондин на это только хмыкнул, лукаво улыбнувшись, и нахально мне подмигнул, придерживая дверь на улицу, пропуская вперёд. Завистливые взгляды женской части сотрудников и посетителей кафе упирались в спину, грозя прожечь любимую куртку насквозь.
Оказавшись снаружи, я поёжилась, хмуро глянув на серые тучи, затянувшие небо. Поздняя весна радовала глаз резкими переменами погоды. Царившее с утра солнце и тепло сменилось ледяными порывами ветра и накрапывающим, мелким дождём. Засунув руки в карманы и нахохлившись, как воробей, я искоса посмотрела на молчавшего мужчину. Тот явно о чём-то размышлял, постукивая указательным пальцем по ремню на джинсах. Но, прежде, чем я успела задать хоть какой-то вопрос, меня схватили за руку и дёрнули, увлекая за собой к тёмному джипу, припаркованному неподалёку. 2fc78f
Чтобы прижать спиной к его боку и перекрыть любые способы к отступлению. Склонившись чуть ниже, так, что наши носы снова, как и вчера, соприкасались, Ярмолин пару минут внимательно, пристально разглядывал меня. Особое внимание уделив глазам и разбитой губе. После чего выдал лёгким, почти безразличным тоном:
— У меня для тебя две новости, Снегирёва.
Сглотнув, я машинально облизнула губы, стараясь отодвинуться подальше от твёрдого, сильного тела. Жар которого я чувствовала даже сквозь несколько слоёв одежды и промозглый, стылый ветер. Но сумела лишь ещё сильнее вжаться в дверцу машины и, досадливо поморщившись, подозрительно поинтересовалась: