— Я рад, что ты увидел ее, — обратился я к Солу. — Впредь я буду о ней много говорить, и тогда ты сможешь лучше оценить ее. Ты, конечно, согласен, что лучший способ достичь цели — это домогаться ее издали, но весь вопрос, из какой дали. Миля — это даль, но и ярд также, даже один дюйм. Хотел бы я лучше знать поэзию. Если бы я мог…
— Заткнись! — зарычал Вулф.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался я. — Я только рассказывал Солу об одном-единственном из наших посетителей, который показался мне стоящим упоминания. Разве были и другие достойные?
— Нет. — Он выпрямился в кресле.
— Тогда не о чем спорить. И, следовательно, я могу продолжать беседу о мисс Тайгер.
— К черту!
— Может быть, мне уйти? — Сол поднялся с места.
— Нет. Когда у Арчи иссякнет его глупость, он может предложить что-нибудь дельное. Я — не могу. Это безнадежно. То, что Воун видел или говорил вчера, покрыто мраком. Один из этих шестерых людей либо убил его, либо ему известно, кто это сделал, но кто именно — узнать невозможно. Где-то существует еще какой-то человек, но и сотня детективов не отыщет его и за сто дней. Сол?
— Сожалею.
— Арчи?
— Сожалею и грущу.
— Два высококвалифицированных и умелых человека! Что вы собой представляете?! Пойдите куда-нибудь! Делайте что-нибудь! Или я должен просидеть здесь еще один вечер и отправиться спать, размышляя о нашем крушении? Размышляя в отчаянии, как позавчера над дифтонгами.
Сол и я обменялись взглядами. Наш гений, кажется, свихнулся. Чтобы отвлечь его, я спросил:
— Над дифтонгами?
— Да. Скудость имеющихся у нас данных почти равна нулю. Наши посетители не заслуживают ни малейшего внимания. Соедини меня с мистером Воуном.
Сперва я подумал, что он просто свихнулся, затем, сообразив, что существует еще старший Воун, который еще жив, и, возможно, дифтонги являются его хобби, а подошел к телефону. Может быть, мистера Воуна (ведь сын его еще не погребен) не окажется на службе, но я на всякий случай позвонил в корпорацию «Герон», и мне ответили, что его сегодня не будет. Тогда я набрал домашний номер. Его не подзывали к телефону, пока я не растолковал, что Ниро Вулф желает задать ему один вопрос, — я не сказал, что вопрос касался дифтонгов, — и минуту спустя он подошел к телефону.
— Я осмеливаюсь побеспокоить вас, мистер Воун, — сказал Вулф, — только потому, что имею отношение к смерти вашего сына в связи с расследованием обстоятельств гибели Сюзанны Брук. Я нуждаюсь в информации, сообщить которую можете только вы. Согласно опубликованным в прессе сообщениям, ваш сын окончил Гарвардский университет в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Это правильно?