– Но где улики, черт возьми? – прорычал Мандельбаум.
– Вы их отыщете, и чем скорее, тем лучше, – ответил Вульф. – Начните с выяснения, подходит ли пресс-папье по форме ко вмятине на черепе. Думаю, вы обнаружите, что подходит. Исследуйте клетчатый плед, служивший покрывалом при транспортировке трупа, – вы обнаружите на нем волосы с головы Луэнта. Вы уже пришли к выводу, что Луэнта убили не в его комнате. Что ж, попробуйте объяснить, как был переправлен труп, если не при помощи кресла мистера Хака. Признаться, очень жаль, что, когда мистер Гудвин стоял у двери в комнату Луэнта и смотрел, как мистер Хак, появившись в своем кресле из лифта, направляется к себе в комнату, уже вечерело и освещение в коридоре было тусклым. У Гудвина острое зрение, и при более ярком свете он, вероятно, заметил бы, что бугор под пледом неестественно велик. Конечно, появление Гудвина вынудило мистера Хака на время укрыться с грузом в своей комнате, но мистер Гудвин почти сразу ушел – он отправился звонить мне из автомата, – и мистер Хак закончил транспортировку. Завершающий этап, видимо, оказался для него самым трудным, потому что дверь в комнату Луэнта была слишком узкой для его кресла. – Вульф повернулся к Мандельбауму, который все еще стоял возле дивана. – Но лично мне в качестве улики больше нравится другая деталь. По сути, ее одной достаточно, чтобы сделать вывод. Вы тщательно допросили всех нас и знаете, о чем шла речь в той комнате незадолго до обнаружения трупа: в присутствии пяти свидетелей я вытягивал из мистера Хака обещание заплатить мне крупную сумму денег. В обмен на что? В обмен на встречное обещание, что мистер Луэнт больше не будет никому досаждать своими обвинениями! Неужели мистер Хак такой редкостный осел, что согласился на эту сделку, зная, что Луэнт еще жив? Ведь весть о ней – через мистера Тейера или кого-то еще – наверняка достигла бы ушей Луэнта, и он, решив, что я предал его, взяв отступного у врага, удвоил бы свою подозрительность, вместо того чтобы отбросить ее. – Вульф покачал головой. – Нет, не подлежит сомнению, что в тот момент мистер Хак уже знал о смерти Луэнта. Но есть и другой аспект: дело в том, что, соглашаясь на мое предложение, он признавался в своей виновности. Он думал, по крайней мере в тот момент, что я его шантажирую, и решил уступить. Я прижал его при свидетелях, а чтобы выяснить, как много мне известно и насколько я окажусь сговорчив, ему требовалось остаться со мной наедине. Не страшись Хак правосудия, он рассмеялся бы мне в лицо, обозвав остряком, а когда я перешел от просьб к требованиям, послал бы за шурином и донес ему на меня. Но вы знаете, как он вместо этого поступил, и посмотрите-ка на него сейчас.