– Прощай! – переступив порог, Лея без оглядки побежала к машине.
Я так и остался сидеть на полу пустой гостиной. «Гордый, одинокий, непонятый»…
С уходом Леи и Энни, жизнь потеряла для меня всякий смысл. И если работа еще как-то отвлекала меня, то дома я бесцельно лежал в кровати, слушая классическую музыку, которая так была созвучна моему состоянию. Лея забрала все альбомы с фотографиями нашей семейной жизни, и я, заново восстановив их, часто рассматривал эти беззвучные свидетельства былого счастья.
Я не знаю, как все это пережил. Мне было очень тяжело. Ирен целыми днями плакала, ведь внучка для нее была самым близким человеком, даже большим, чем я, ее родной сын. Я пытался вычеркнуть Лею и Энни из своей памяти, но так и не смог…
Встречая на улице женщин с детьми, я вновь и вновь вспоминал своих жену и дочь. Мне было тяжело видеть их счастливые лица, ведь они не пережили то, что пережил я. Сколько мысленных диалогов провел я с Энни, моей девочкой! Ее образ стоял перед моими глазами! Я мечтал, что когда-нибудь она позвонит в мою дверь и скажет: «Здравствуй, папа! Я пришла к тебе». Дождусь ли, доживу ли до этого? Может быть…
Я так и не научился ненавидеть Лею. Несмотря на все, что она сделала, я по-прежнему считал годы жизни с ней самыми счастливыми, ведь я так любил ее…
Однажды я набрался решимости и отправился к дому Мери и Джорджа, чтобы увидеть Энни.
– Кто там? – настороженно спросили за дверью в ответ на мой стук. Это был голос Мери.
– Это я, Гектор. Я хотел бы увидеть свою дочь!
– Уходи, тебе здесь не место! Она и так напугана, сидит и трясется от страха, что ты и твоя мамаша ее заберете!– последовал жесткий ответ. Раздались уходящие шаркающие шаги.
Как я не пытался достучаться, дозвониться в дверь дома Вулфов, ее мне так и не открыли.
– Вы жестоко поступаете не только по отношению ко мне, но и по отношению к Энни. Вы не имеете права – я ее отец! – кричал я сквозь закрытую дверь. Не даром у вас такая фамилия – ваша семья как волчья стая. Даже нет, не волчья. Это было бы оскорблением в адрес волков. Вы – стая вшивых дранных гиен. Будьте вы прокляты!
Послав через дверь проклятия, напоследок я пнул ногой по железной двери и, не оглядываясь, пошел прочь…
В День рождения Энни, в конце апреля, мы смогли договориться с Леей о встрече, чтобы поздравить свою дочь. Я ждал их на Мэин-роуд у входа в детское кафе. Энни шла с Леей, которая крепко держала девочку за руку. Дочь увидела меня и устремилась в мою сторону, но Лея резко одернула ее. В кафе ела только одна Энни. Она доставала и внимательно рассматривала полученные от меня подарки. Мы с Леей не разговаривали друг с другом. Лишь только потом, на улице, дочка встала в середину между мной и Леей, взяла нас за руки, и стала вести себя как и раньше, весело прыгая, смеясь и болтая. Когда мы ехали на трамвае к их дому, Энни сидела у меня на руках.