***
Рациональный Гедалья всю свою неромантическую жизнь опирался на реальность, не тешась эфемерными надеждами. Он знал о сидящем в нем недуге, но никому не открывал тайну. Возможно, именно поэтому, в предчувствии скорого и неизбежного, он срочно вытребовал Матана из Эрец-Исраэль обратно в Нагардею.
Родитель ухватил за хвост птицу счастья, ибо сын оправдал ожидания и готовился стать большим законоучителем. Однако такое будущее может ожидать лишь человека семейного. Поэтому, покуда Матан оставался холостым, довольство отца было половинным. Женивши сына, Гедалья разбавлял горечь приближения конца сладким настоем свершения жизненной мечты.
Другое дело – Эвитар. Он неустанно и жадно пил из бездонного колодца Святых Книг восхитительный напиток знания. Бесконечно обогащая память, он делился находками с учениками. Он не был обеспокоен скромностью своего достатка, ибо духовность заменяла ему материальное преуспеяние.
Физическая слабость не обошла Эвитара своим предательским вниманием. Но он умел отрешаться от суетного. Глава ешивы был уверен, что постоянное и многолетнее разрешение труднейших загадок Писания не только спасает ум от одряхления, но с каждым годом делает его все более изощренным. Возможно, он был прав. Что ни говори, а идея Эвитара выглядит очень современно.
Но вот пришла в Нагардею беда. Эвитара постигла участь всех смертных. Хоронили любимого учителя сотни скорбящих учеников. Да что там ученики – весь город горевал! В течение короткого времени община лишилась двух лучших своих земляков. Сперва ушел богатый и щедрый филантроп Гедалья, а вскоре за ним последовал Эвитар, властитель дум, любимец и гордость простого народа, один из духовных предводителей вавилонского иудейства.
***
Такие печальные новости ожидали Матана и Эфрат, воротившихся из путешествия в Рим. К их возвращению остались позади и семь, и тридцать дней траура по усопшим. Всё, что мог сделать Матан – это усердно молиться, и он рьяно исполнял долг сына и ученика.
Знавший о своем недуге, Гедалья заблаговременно составил и заверил завещание. В молодости хотелось хорошо жить, в старости – хорошо умереть. Со свойственной ему тщательностью он перечислил свои немалые богатства, предназначая их кому-либо из членов семьи. Не забыл ешиву и синагогу. Самая большая доля перешла к сыну. Так Гедалья посмертно способствовал воплощению жизненной мечты о потомке-мудреце, который прославит род его. Богатый Матан не должен будет, как бедный Эвитар, печься о пропитании, и все силы свои он сможет посвятить высоким целям – учиться самому и просвещать других.