‒ Прогресс, Ева, ты обратилась ко мне по имени, если и дальше так пойдет, то у меня появляется крохотный шанс, чтобы добиться от тебя положительного ответа, ‒ и он улыбнулся.
Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, залюбовавшись тем, как смягчилось его лицо. Мои мысли готовы были увести меня в прошлое, но я не собиралась тешить себя прошлым.
Мы так и смотрели друг другу в глаза, каждый пытался увидеть в них то, что помогло бы решить конфликт между нами. Только требуемый ответ у каждого был свой, и я стояла на своем до конца. Антон продолжал гулять глазами по моему лицу, от его взгляда мне становилось жарко. И я решила прекратить все это. Схватила свою сумку и встала со стула, намереваясь уходить.
‒ Не торопись, взгляни на это, ‒ Чернов выудил из кармана костюма фотографию и аккуратно положил его на стол.
***
У меня не было желания поддаваться его провокациям, я не думала, что он опуститься до шантажа. Мне надо было развернуться и уходить оттуда быстрым шагом, не оборачиваясь назад, но отчего-то сердце выказывало против этого. Я повернула голову и опустила свой взгляд на стол. С фотографии на меня смотрели две пары глаз, с недавних пор ставшие для меня родными.
‒ Ну, ты и сволочь! ‒ голос прозвучал слишком громко для маленького зала кафе, на нас начали оборачиваться остальные посетители.
‒ Я не в игры играть приехал, и слегка подустал, бегая за тобой и разыскивая по всему городу, ‒ Чернов немного подался вперед и теперь его глаза стали беспощадными, голос резал по живому. Он указал на стул.
‒ Что ты от меня хочешь? ‒ я присела.
Моя ненависть к нему возросла в разы. Дура, чуть было не купилась на его улыбку и чуть не расплылась от его близости, но его очередной удар по самому больному, вернул меня в жестокую реальность, сбросив с высоты на землю. Такие люди не меняются.
‒ Немного. Ты осмотришь мою дочь, поставишь свой диагноз или подтвердишь старый, прооперируешь, если это потребуется, и займешься ее лечением до полного выздоровления, ‒ другого ответа я и не ожидала.
‒ Если откажусь? ‒ я знала, что он мне скажет, но его слова были намного хуже того, что я могла предположить.
‒ Ты их никогда больше не увидишь, ‒ своим указательным пальцем он коснулся детских лиц на фотографии. ‒Я заберу их из этого города и помещу в самый никчемный детский дом на другом конце страны, где над ними будут издеваться и унижать. Они каждый день будут молиться лишь об одном, чтобы кто-то забрал их оттуда. И никто их не спасет. Поверь, я проконтролирую это. И во всем этом виновата будешь ты.