‒ Не надо, думаю, она сама сумеет договориться, ‒ на ум пришла лишь Лена, с которой мы прожили не только студенческие годы, но и практику, и самые первые операции в нашей жизни, и все остальное.
Наш разговор получился длинным. Сперва мы просто общались на отвлеченные темы, иногда возвращаясь к проблеме Павла Николаевича. Он переживал, но старался не показывать этого. Дальше мы обсудили анализы Лесми, предыдущие диагнозы. Подтвердили прежние, но были и расхождения. На ранних диагнозах не учитывали то, что у девочки транспозиция органов. Все анализы они посчитали в пределах нормы, когда как у таких людей даже одна единица выше или ниже нормы считалось намеком на что-то. Павел Николаевич был согласен со мной в этом. Да и на УЗИ и МРТ снимках мы заметили уплотнения.
С диагнозом определились быстро, осталось назначить дату операции и подготовиться к нему, только до этого мне надо было уговорить Лену приехать к нам в город. Как раз на выходных мы можем встретиться в Москве, она предпочла остаться в столице, чем возвращаться к себе в захолустье. Ей предложили неплохое место работы ‒ детским хирургом в частной клинике.
‒ Павел Николаевич, сделайте мне приятное, ‒ я хотела попросить его поговорить с Черновым. ‒ Сообщите отцу пациентки диагноз сами.
И сделала жалостливые глаза, как у кота из мультфильма «Шрэк». Главврач посмотрел на меня и мотнул головой.
‒ Ты никогда не исправишься, ‒ и хмыкнул. ‒ Может, раскроешь связывающую вас тайну?
Я отрицательно покачала головой и прикусила нижнюю губу. Пока не готова, если удастся больше не пересекаться с ним, то вся наша история с ним так и останется секретом.
‒ На выходных меня не будет в городе. Буду в столице, привезу свою подстраховку, ‒ про Даниила не стала сообщать, ни к чему Павлу Николаевичу лишняя информация, не касающаяся работы. Тем более, это личное.
‒ Только ты вернись, ‒ когда я уезжала из города, который стал для меня родным за несколько лет, Павел Николаевич всегда провожал меня с такими словами.
‒ Обязательно. Еще сами будете меня прогонять и просить уехать, ‒ и я закрыла дверь, оставив мужчину в кабинете в одиночестве.
Я знала, и была уверена, что он справится и примет все, как должное. Ему не нужны были слова поддержки, как и мне. Нам было проще пережить плохое тогда, когда нас не трогали и оставляли в покое.
Спустилась вниз на этот раз на лифте, заодно написала Лене сообщение. Мы не перестали общаться, частенько писали друг другу сообщения, временами звонили, на постоянное общение не хватало свободных минут. Все отнимала любимая работа. Ответ от подруги пришел почти сразу, когда я выходила из больницы. Она была рада встретиться со мной. Надо было уточнить время и день. И предупредить Даниила, что мне придется отлучиться.