‒ А ты будешь нашей королевой? ‒ почти хором спросили меня два маленьких человечка.
От их вопроса десятки чувств накрыли меня волной. Я отвернулась, делая вид, что поправляю книги на тумбочке рядом с кроватью. Сама же постаралась незаметно смахнуть слезинки, что предательски скатились по моей щеке. Я понимала, что они подразумевают под словом королева. Не надо, чтобы этого заметили две пары пытливых глаз. Я сумела быстро взять себя в руки и с улыбкой на лице повернулась к детям.
‒ Вот если прямо сейчас вы не закроете свои любопытные глазки, то вместо королевы я стану той самой злой ведьмой, что заколдовала Черного короля, и приду за вами. Вы тогда не сможете найти маму и папу, ‒ для большего устрашения, я заговорила другим голосом, подняла руки и сделала вид, что хочу на них напасть.
Но дети разгадали мой бесхитростный план и вместо того, чтобы испугаться, захихикали громче прежнего, и попытались спрятаться под одеялами. Я пощекотала вначале одного, потом переключилась на второго ребенка.
‒ Все, малыши, спите. Пусть вам приснятся самые прекрасные сны. Мне, к сожалению, пора, ‒ расцеловала их в щечку и направилась к двери, но не ушла, а замерла возле открытой двери. ‒ Панда раз, и панда два…
‒ Мы ‒ команда: ты и я, ‒ за меня конец продолжили уже близнецы.
‒ Спокойной ночи, я люблю вас, ‒ и я прикрыла дверь с другой стороны, но почему-то уходить не спешила.
‒ И мы тебя любим, ‒ также хором ответили дети. ‒ Мама…
Я все еще была около двери, когда они прошептали последнее слово. Я зажмурилась. Мое сердце отбивало глухие удары, задыхаясь от боли после услышанных детских слов.
‒ Дашка, ты тоже хочешь, чтобы она стала нашей мамой? ‒ первым заговорил Паша, а я так и продолжала стоять за дверью, прислонившись к ней и прислушиваясь к разговору детей, не смея ступить и шагу.
‒ Конечно, а ты, Паша? ‒ Дашка задала ему такой же обратный вопрос.
‒ Да, очень хочу. Только она любит нас так, как бы могла полюбить наша настоящая мама.
Разговор стих резко, так и не успев развиться. Такие маленькие, и такие взрослые разговоры. Вскоре в комнате хозяйствовала тишина, разделив свою власть с мирным сопением четырехлетних малышей. Никто их них не догадался, что за тонкой картонной дверью каждое их слово слышала я. Неприкаянная душа, истерзанная и одинокая, нашедшая в этих маленьких сердечках родственный отклик, что заставлял держаться меня в этом мире и помогал залатать мои рваные раны. Они были моим спасением, солнцем в хмурую погоду и светом в кромешной темноте.
Я смахнула горькие слезы и двинулась к выходу, даже с воспитателями прощаться не стала. Даже охраннику на выходе только махнула рукой. Я спешила на волю, мне не хватало воздуха. На улице я не выдержала и разрыдалась в голос, закрывая рот руками, чтобы меня не услышали любопытные лица. И поспешила к машине. Мои страдания и слезы ‒ это другое дело, сейчас мне надо было успеть доехать до дома до того, как прибудет Лена. Мне не хотелось раскрывать перед ней свое желание усыновить близнецов. Пока. Когда дело сдвинется с мертвой точки, тогда и посмотрим.