Ровно до слов какой-то старухи:
– Сильный господин выбирает сильную госпожу, – она сказала это на всеобщем.
Но затем явно повторила и на местном, потому как все женщины согласно закивали, и перестали смотреть на меня с подозрением.
Я же, направившись к старухе, прямо спросила:
– Вы знаете мой язык?
– Это язык господина, – важно протянула она, поправляя платок, – я учила его, чтобы служить лучше, когда появится госпожа.
Она говорила с трудом, очень медленно, и судя по произношению особой практики у старухи не было, но мне для дела и так сойдет.
– Что это? – спросила я, указав на тоннель.
– Путь женщины, – гордо ответила эта женщина.
Я бы могла придать этому выражению некоторую метафоричность, если бы разговор происходил с носителем языка, но учитывая знания старухи, она выражалась буквально.
– А мужчины? – спросила я. – Им можно ходить?
– Нет! – у старухи от возмущения все тело задрожало. – Запрещено! Путь женщины только для женщины!
Хм, а Удав неплох. Весьма неплох. На Джангуа реально женщин никогда не видно, считается, что они постоянно в своих городках, домах, тени мужа, горах, в общем, под охраной мужчин. А выходит, что женщины более чем свободны в своих передвижениях, причем используют пути недоступные представителям другого гендера. И недоступные тем, кто ничего не знает о них. Тоннель реагировал на женский голос, на крик почти переходящий в ультразвук. Еще тоннель ровным не был – мы то поднимались, то спускались, то петляли. Значит с поверхности, не зная карты, прокопать путь в него не так уж и просто. А что если мужчина все же проникнет?
– Скажи, а случалось, чтобы мужчины входили в путь женщины?
– Нет, – уверенно ответила та. – Путь защищают боги.
– Какие? – да, мне важно было знать.
– Песчаные, – последовал ответ.
Как интересно.
– Ты красивая, – вдруг сказала старуха.
И чет я как-то после этих слов занервничала.
– Где господин? – спросила я. – Когда увижу его?
– После омовения, – улыбнулась старуха. – Ночь любви, одна на двоих.
Какие интересные перспективы.
***
Миновало еще три часа, и мы уперлись в стену. Каменную. Вышла женщина, не старая, но уже в возрасте, открыла рот и заулюлюкала. Не знаю, о чем была ее песня, но стена содрогнулась, вероятно от ужаса, и отъехала, открывая нам путь. В пыли поднятой смещением беженки, я, хорошо приглядевшись, увидела тонкие лучики узко направленного света – «Путь женщины» был не так уж и прост. Не знаю, охраняли ли его боги, но современные и вполне реальные охранные системы тут точно были.
Правда, едва вступив в помещение, я почти оглохла – женщин здесь оказалось больше. Сотни две. Все в цветастых платьях, ярких золотых украшениях, с волосами собранными в косы, что вместе скреплялись на макушке, и там уже в них были вплетены бусы, платки, шелк. Всякая хрень в общем. И все вот эти бабы, от мала до велика, орали так, что стенам впору было начать сотрясаться и рушиться.