— Ладно….
— Всё, поторопись. А то стемнеет скоро.
Мать ещё постояла, смотря вслед фигурке, уходящей в сторону темного леса, скрутила пальцы в фигуру от сглаза и пошла обратно в дом.
— Привет! Что ты делаешь здесь в такое время?
Он встретил незнакомку на тропинке посреди леса. Любая девушка её возраста испугалась бы, когда дорогу преградил здоровенный седой мужик, с двумя рукоятками мечей за спиной. Но только не она.
— Здесь может быть опасно.
Мужчина старался говорить дружелюбно, но девушке, кажется, было всё равно. Покрасневшие, как от долгого плача, глаза смотрели отстранённо и холодно.
— Куда ты идёшь? Скоро станет совсем темно, заблудишься.
— Я к бабушке. Вот пирожки несу. Тут рядом.
Девушка облизнула пересохшие губы и, чуть откинув красный капюшон, провела тыльной стороной ладони по лбу, стирая капельки пота, словно вокруг был не прохладный осенний вечер, а летний жаркий полдень.
— Может, тебя проводить? Тут, говорят, оборотни водятся.
— Не надо, — голос стал резкий, лающий, — я сама.
— Как хочешь.
Мужчина отступил с тропы и шутливо поклонился, пропуская девушку. Она коротко кивнула и быстрым шагом пошла прочь, оставляя за собой шлейф запахов зверобоя и жимолости.
Он чуть постоял, раздумывая, а затем двинулся вслед за странной незнакомкой.
Тропинка и правда вывела к аккуратному домику. Седому показалось, что в дверь юркнула серая волчья тень, несущая что-то в зубах. Он прибавил шаг и, подойдя к двери, коротко постучал.
— Заходи, — отозвался каркающий старушечий голос, — дёрни за веревочку, дверь и откроется.
Дёрнув, как было сказано, мужчина вошел. За столом сидела старуха, морщинистая и дряхлая, в чёрном траурном платье и красном капоре. Рядом, с ужасом уставившись на вошедшего, застыла статуей девушка в красном капюшоне.
— Кто ты, добрый юноша?
Бабка расплылась в улыбке, показывая желтые, но крепкие не по годам зубы.
— Ведьмак я, бабушка.
— Хто?
— Охотник на нечисть.
— Да ты шо! Неужто в нашем лесу кто завелся?
— Оборотень, говорят.
— Эт кто так брешет? Отродясь тут не водилось никакой дряни.
— Дровосеки, — пожал плечами седой, — те, что у Серой речки лес рубят.
Старуха скривилась, как от уксуса.
— Брешут. Эти ироды только и могут, — бабка сбилась и пристально обвела гостя взглядом, — чаю хочешь? Устал с дороги?
— Не откажусь.
Услышав ответ ведьмака, внучка хозяйки побледнела и спрятала руки за спину.
— Садись, садись. Сам себе наливай, вон только что заварила. Уж не обессудь, не настоящий. Так, травки всякие, что сама насобирала.
«Чай» пах зверобоем, жимолостью и еще десятком лесных запахов.