Нет, это было не так. Он даже не думал об этом, пока такая мысль не пришла ему в голову во время разговора со мной.
Знает ли он Гуинн Феррис?
Да, она работает машинисткой в отделе фондов.
Разговаривал ли он с ней в пятницу?
Возможно, но он не помнит.
Не говорила ли она ему о заявлении Нейлора, что он знал, кто убил Уальдо Мура?
Нет, этого он не помнит. Однако он добавил, что знает о таком заявлении Нейлора. Об этом все знали. Это обсуждалось по всему отделу.
Для меня это оказалось новостью. Я вытаращил глаза. Перехватив инициативу у Кремера, я спросил:
– Когда?
– Ну, сегодня, вчера. В пятницу.
– Кому Нейлор сделал это заявление?
– Честное слово, не знаю. Говорю только то, что слышал. Насколько я понял, он заявил об этом вам, а вы сообщили об этом в офис президента.
– Кто вам сказал об этом?
– Я не помню, – Френкель вернулся к своей обычной манере общения. Раскаты его голоса были сегодня тихими, а глаза вновь сверлили меня насквозь.
– Я не обладаю способностью запоминать детали, касающиеся фактов, как эта. Вот когда речь идет о вопросах, имеющих интеллектуальную нагрузку…
– Чушь, – сказал Кремер с горьким отвращением. Он рассчитывал одним блестящим приемом выудить у Френкеля признание, а все свелось к болтовне. Он нацелился наполовину сжеванной сигарой в лицо Френкелю, замахнулся ею и заявил:
– Вам сказала Гуинн Феррис. Ведь так?
– Я уже говорил, что нет.
– А я говорю, сказала! Я случайно узнал…Что вы хотите?
Вопрос был обращен к служащему муниципалитета, который подошел к столу. Он ответил:
– Сержант Готлиб, сэр, с мисс Феррис Кремер хмуро посмотрел на него.
– Подержите ее, пока я не закончу с… Нет, постойте.
Он взглянул на Френкеля, а потом на меня.
– Почему бы и нет?
– Конечно, почему бы? – согласился я.
Кремер скомандовал сыщику:
– Приведите ее сюда.
Гуинн Феррис вошла, не сознавая или не придавая значения тому, что у ее локтя был полицейский сержант, остановилась на мгновение, чтобы осмотреться в большой комнате, затем направилась к нашему столу.
– Хэлло, Бен, – сказала она своим сладким мелодичным голосом. – Какие ужасные вещи творятся! Но что ты тут делаешь?
Не дожидаясь ответа, она метнула взгляд на Кремера, а затем на меня:
– О, так вы полицейский!
Я признал, что она быстро приспосабливалась к любой ситуации, видимо, не только благодаря хорошим нервам, но и наружности. Несмотря на то, что в четыре часа утра ее разбудил полицейский, который ждал, пока она оденется, и привез на полицейской машине в участок, выглядела она такой же свежей и красивой, как в тот момент, когда подняла на меня свои чистые голубые глаза и сказала, что делает ошибки в письмах.