Лет десять назад или около того я видел на балу одну аристократку, которая очень походила на эту девушку внешне. Но никак не повадками. Та была манерная девица в вычурном наряде. Она наподобие Силены купалась во всеобщем внимании. Помню, чтобы это внимание поддержать, разрешила всем желающим порезать своего раба. Жаль, не помню, как он выглядел, даже на расу не обратил внимания. Когда я вмешался, прекращая этот балаган, бедняга был уже весь в крови и в полумертвом состоянии, а от лица практически ничего не осталось. Тогда я вызвал лекаря и отчитал наглую эльфийку, а та обиженно и с искренним недоумением смотрела на меня черными глазами.
И тут на ум приходит второй… телохранитель. Разукрашенный шрамами полуэльф. Какова вероятность, что это тот самый? Мизерная, но есть. Но, по словам того же дроу, Белла с полукровкой только четыре года… Врет? Не похоже. Да и у моей новой знакомой, кроме внешности, больше никаких похожих черт с той девушкой нет: ни манер, ни излишней любезности и желания покрасоваться или привлечь внимание. Казалось, словно она, наоборот, желает быть как можно незаметнее и вообще побыстрее отделаться от нашего общества.
Странная девица. Возможно, этим она меня и зацепила. Иначе почему мои мысли постоянно возвращаются к ней?
И необычный оттенок ее глаз. Стоит ее ввести в высшее общество, она станет очень популярной среди ценителей красоты. А манеры можно и привить…
Вернувшись на дорогу, дроу коротко отчитался хозяйке и пошел в карету за необходимыми вещами, а я направился к Нанту. Убедившись, что темный раб ушел достаточно далеко, Нантин тихо заговорил:
– Узнал что-нибудь?
– Ничего. Распространяться он не стал, избегая прямых ответов. Рабы оказались отработанными: она приобрела их за бесценок. Можно было бы догадаться. Вот и причина их безграничной преданности. Она спасла их от смерти. Во всяком случае, одного из них точно, – пожал я плечами, скосив взгляд на двух таких разных девушек. Сейчас, когда они стояли рядом, это отчетливо бросалось в глаза. И, может, это покажется аморальным, но при всей моей нелюбви к вульгарщине и дикости именно маленькая дикарка выигрывала на фоне красивой, утонченной и ухоженной аристократки.
Неожиданно для себя понял, что отсутствие манер и грубоватый стиль общения нисколько девушку не портит. В ней не чувствовалась та фальшь, которую принято скрывать за манерами. Она не была рада ни такому знакомству, ни подобному стечению обстоятельств и не скрывала этого. Да и лебезить перед высшей аристократией почему-то не хотела, хотя могла предположить, что подобное знакомство может быть ей выгодно. Меня же больше задевало то, что, привыкнув к женскому вниманию и обожанию, от Беллы я удостаивался лишь скучающего взгляда без толики заинтересованности, что говорило, что моя внешность ее ни капли не трогает.