Волоком его притащили в свой лагерь,
На пень усадили, нахлебались мы браги.
Слышу проходимец дико заржал,
На него обернулся, как в мороз он дрожал.
«Что ты смеёшься?» – спросил у него,
Он не ответил, искажая лицо.
В пьяном дурмане хватаю тесак,
«Сейчас посмеешься, ждёт тебя мрак!».
Лезвием ржавым рисую улыбку,
А он все смеётся, не слышу я крику.
Живодерство закончил, а он все хохочет,
Видно смехом своим доконать меня хочет.
Не выдержав я, совершаю размах,
После казни кровавой, развею твой прах.
Покончив с безумцем, тело в костёр,
Как бы то ни было, ублюдка утёр.
Забрался в палатку, крепко уснул,
Но вдруг разбудил молнии гул.
Только глаза успел я раскрыть,
Как чувствую кто-то начал душить.
В темноте не вижу я ни черта,
Только изгиб кровавого рта.
Упырь
Сотни лет я землю топчу,
Кровавую долю свою волочу.
Святош ненавижу, живых презираю,
Высших вампиров не уважаю.
Когда-то давно меня укусили,
Против воли моей в упыря обратили.
Девственниц кровь клыкастые ценят,
Людей на сорта цинично делят.
Но деликатесы потреблять не хочу,
Соков пропойца лучше вкушу.
Как только наемся, продолжу я месть,
Для человека будет добрая весть.
Под бледной луной буду я лютовать,
Упырей надо бить, проходимца стращать.
Солнца лучи день новый начнут,
Лягу в могилу, очи сомкну.
Когда-то давно монахом я был,
За мертвых молился, человека любил.
Пастор
На куполе крест с восходом сияет,
Звон колокольный прихожан созывает,
Всё меньше и меньше становится их,
Паствы моей, овечек моих.
Зачем надевать шкуру овечью?
Заманить можно и ласковой речью,
Смысл добычей себя величать?
Ведь пастухом проще стадо задрать.
Выберу ту, что остальных всех сочней,
Жестоко забью через несколько дней,
Но сначала надо её откормить,
Разум наивный лукавством залить.
Как только луна блюдом застынет,
Церковь никто уже не покинет,
Бог не поможет, мольба не спасёт,
Овечка-глупышка из жизни уйдет.
Уже месяц целый я сытно не ел,
В исповедальне с азартом тихо засел,
Дернулась ширма, нас теперь двое,
Начнётся рассказ о пороке и горе.
«Да простит меня бог ибо я согрешил,
Неделю назад я брата убил,
А месяцем раньше друзей порешил,
Множество душ зверья погубил».
«Сын мой акстись, разве так можно?
Мир жесток, но сдержаться несложно,
Не стоит чуть что людей убивать,
Но про зверье не смог я понять».
«Пастор, все ясно как в солнечный день,
Под покровом Господнем нечистая тень,
Волк из овцы в пастуха нарядился,
Я проклял тот день, когда он уродился».
Послышался шорох, щелкнул боек,
Незнакомец взвел коварный курок,
Звука не слышал, лишь вспышка мелькнула,
Пуля святая меня быстро загнула.