замерзнуть.
Вдруг рядом раздался тихий храп, и мужчина удивленно повернул голову. Кажется, Верба раньше не храпела. В это время
плутовка Луна своим сиянием осветила княжескую комнату и Черный усмехнулся. Надо же, это не Верба, а Агапа. Дожил! Вот уже и в бабах
своих запутался. А все потому, что вчера слишком много выпил. Мгновенно веселость морянина пропала и он нахмурился. Напиваются все
рано или поздно, как правило, с поводом, но порой и без него. А вот у него причина была и для князя весьма странная.
Вчера после ужина и долгого разговора с сыном, Гарольд снова и снова перебирал в уме события последних дней. Умерший
морянин был ему незнаком. И сдавалось Черному, что не зря именно незнакомца отправили к ним. Если бы кто-то знакомый попался, то было
бы проще вычислить нападающего. Самый главный вопрос - что и кому от них надо? Ссора с Видарами была крайне нежелательна. Иметь
врагам два сильных княжества Радомира и Властислава, с которыми у Черных общие границы, глупо. Отношения между княжествами
налаженные, даже дружеские, а это дорогого стоит.
Не обращая внимания на экономку, пытавшуюся ему что-то сказать знаками (что-то в последнее время он все чаще стал
проводить ночи с ней), князь направился к себе. После смерти жены, матери Рональда, многие женщины стремились занять место его
возлюбленной. Но это все глупости, что Змеи способны заменить свою пару обманками. Гарольд Черный знал это не понаслышке. Тысячи
дней и ночей горел он в аду, пытаясь хоть как-то жить без НЕЁ, оставаясь со стороны вполне нормальным оборотнем. Возможно отсюда была
его жестокость, но скорее в самой натуре, окружении. И только сын оставался маяком, смыслом жизни. Ради него он перебрался с островов,
грыз зубами не только камни, но и землю, пытаясь, уцепиться и прорасти на материке корнями. Ради сына, попавшего в плен когда-то, он
подписал и мирный договор с императором Белогории. Зато выкупил им сына! А потом, как и планировал, все-таки занял соседнее княжество.
И вот со всеми этими раздумьями он вчера вечером направился к себе. Слегка пошатываясь, вошел в свою спальню, заметив, как Верба…тьфу! Заметив, как Агапа готовит его постель ко сну.
Дальнейшее Змей помнил смутно, так как пьян он был основательно. Изредка в этих воспоминаниях всплывали горячие губы
Агапки, которые порхали везде по его телу, включая плечи, руки и даже пах. Гарольд поморщился. Отчего-то с утра он предпочитал видеть
рядом с собой или пустую подушку или Вербу. Но никого иного. Наложницы как и положено, после секса уходили к себе. А эта разлеглась... И