Ну, я и села.
Только холодно-то на улице до жути. Я-то в одном платьице — тоненьком. Зубы стучат, кожа инеем покрылась, волосы — словно седые. Но на девиц смотрю, вида не подаю, что холодно. Ну их в пень, еще жалости у них вымаливать. Такие ни о ком, кроме себя, все равно не думают.
Сани двинулись в сторону ворот, а потом и вовсе по центральной улице по направлению к тому самому лесу, в который даже по лету мало кто решается зайти. А я трясусь. Ног уже не чувствую, рук не чувствую, зуб на зуб не попадает…
Сани остановились как-то резко. Скинув с себя тулуп, паренек на меня его быстро набросил и обратно уселся, будто не при делах. Да только, кажется, пальцы-то я себе уже отморозила. Буду теперь не Василисой Прекрасной, а Василисой Ужасной. Вот честное слово, если помру, буду к этим иродам несчастным каждую ночь являться да до белого каления доводить. Они у меня еще попляшут! Еще поплачут за мои седые волосы!
Как-то совсем неожиданно я вдруг оказалась в сугробе. Задумалась над местью праведной да проглядела весь путь. Елка надо мной, елки по сторонам. Тихо, страшно, темно, а мороз щеки колет до боли.
— Ты прости… Ну, я это. Поехал. — И резво забрал у меня свой тулуп, прыгнул в сани, да только его и видели.
— Нет, ну просто огонь, — прошипела я сквозь зубы.
И главное, снег повалил как по заказу — хлопьями огромными. А я в платьице! Уууу, ироды! Да чтоб у вас там замок рухнул и вам жить негде было!
Где-то треснула ветка. Вжавшись в сугроб как в родной, я прислушалась и чуть не подпрыгнула на месте, когда ветка треснула повторно и совсем уж близко. Ну все. Вот и пришла ко мне голодная смерть. В смысле, голодные волки.
И тут из-за дерева мужчина статный в одном халате да в валенках на босу ногу как выпрыгнет:
— Тепло ли тебе, девица?
Кажется, сердечные приступы бывают и в двадцать один.
— Ну, допустим, тепло, — ответила я осторожно, держась за сердце. Впрочем, как знать, с той ли стороны я с перепугу схватилась?
— Ага, вижу я.
Он только головой покачал, в халатик завернулся поплотнее и спросил ещё раз:
— Тепло ли тебе, девица? И просьба не лгать!
— Т-т-тепло, блин! — рявкнула я из последних сил, чувствуя, как отнимаются ноги. И не пошевелить даже, злости не хватает! Для того ли меня батюшка растил, чтобы из-за двух поганок померла от мороза в лесу?
— Мда-а, — протянул мужчина озадаченно. — Или ты совсем ку-ку, или бредить начала… Ладно, пошли, красавица.
Куда пошли, какое пошли? Дайте мне спокойно умереть. Всё равно я ни на что не гожусь, даже для утех любовных.