Неспешно пройдясь по единственному в срубе помещению, небольшой светлице, я с легкой грустью отметил ее малые размеры — у меня дома собственная комната была совсем чуть-чуть меньше! Нехитрой мебели совсем немного: стол, пара деревянных лавок, сундук из-под одежды, «черная» печка и полка над ней. И утварь самая простая — ухват, кадка с водой, деревянная и глиняная посуда. Из убранств в общем-то только образ Пресвятой Богородицы в «красном» углу, завешанный белыми ризами. Рефлекторно перекрестившись на него — сработали старые привычки Егора, я дождался очередной порции воспоминаний «носителя», после чего уверенно шагнул к печке. Отодвинув заглушку, с легкой улыбкой воззрился на еще теплый глиняный горшок с упревшей в печи пшенной каше, сваренной с козьим молоком и медом, и заправленной маслом, пару печеных яиц и добрую краю ароматного хлеба, отдающего дымком.
Мама меня ждала…
Странно, что от этой мысли я почуял вначале этакое щемящее томление в груди, а после — сильную неловкость. Будто беру что-то, предназначенное точно не мне! Да, в общем-то, так оно и есть — вот только и повлиять на ситуацию я никак не могу. А тут еще вновь нахлынула тоска по моим родным…
Сердито усевшись за стол, я наложил себе немного каши, взял одно яйцо, а хлеб разломил пополам, после чего начал быстро есть. Вкус у еды вполне себе приличный, причем и хлеб, и яйцо показались необычно вкусными благодаря аромату дыма, а наваристая молочная, пшенная каша… От нее и вовсе нахлынули воспоминания о доме — столь сильные, что тоска тут же заполонила душу.
Закончив трапезу и быстро осмотревшись, я подхватил с одной из лавок медвежью шкуру (отцов трофей!), служащую Егору чем-то вроде и одеяла, и матраса, после чего поспешил на сенник. Мой «донор» не раз уходил спать туда летом. И хотя сейчас погода не располагает к ночевкам вне дома, и давно уже скошенное сено подрастеряло любимый моим предком душистый аромат, все же отдохнуть можно и там. Всяко лучше, чем если бы чужая мать примется обнимать тебя, целовать и причитать, и расспрашивать обо всем, думая что ты — ее сын… Я и в своем настоящем чувствовал определенную неловкость в подобных ситуациях, а уж здесь и сейчас!
Успел я вовремя: только зарылся в сено и закрылся шкурой, как тут же заскрипели ворота, послышалось козье блеяние и усталый женский голос, заметно повеселевший, когда мама разглядела сушащиеся чепрак и потник, да Буяна в стойле. Она тут же поспешила в избу — а спустя всего пару мгновений вышла из нее и растерянно позвала:
— Егор! Егорка!!!
Сердце бешено забилось при звуках