И он увидел. И рассказал. А точнее показал то место, откуда он портанулся.
Я не был готов к этому. Передача памяти, несла в себе помимо нужной мне информации, сопутствующие детали. Я в буквальном смысле стал птицей, двигался как птица, имел те же потребности, всецело окунувшись в звериную жизнь. Резко, без, перехода. Естественно, такой контраст ударил по мне всей мощью, как кувалдой в лицо. Только вот это будто уже после того, как я увидел занимательную трансляцию горящего города полного разнообразной нежити.
И всё бы хорошо, только вот переход обратно в человеческое тело был также жесток, как и переселение в птицу.
Издав сиплый звук, я клюнул лицом землю, отпустив пернатого гада, да так и остался лежать, пуская слюни под неконтролируемые судороги тела.
В себя пришел внезапно, как если бы меня резко отпустило. Будто из жара в прохладу. Внезапно, без всякого перехода.
Первая же мысль, мелькнувшая в голове, напомнила, что мне, как бы, необходимо дышать и не мешало бы зачерпнуть порцию кислорода в легкие.
Утопающий на суше. Таким я показался себе со стороны, когда вдохнул свежего воздуха. Жадно, с хрипом.
— Дейн, ты как? — встревоженные лица аристократа и Эльвади, склонились надо мной, как если бы я был для них кем-то важным. Приятное чувство, жаль, что оно иллюзорное и эти люди просто боятся гнева божественной птицы.
— Гхрл… — попытался я задать вопрос, но человеческая речь смешалась с совиным уханием. Настолько повлияла на меня память другого биологического существа.
Замерев, прислушался к своим ощущениям, в поисках себя. Неспеша отделяя человеческое от звериного. Руки есть, ноги тоже. Дыхание и зрение какое и должно быть у человека. Пальцы, живот и на удивление, сфинктер. Охренеть… Задница помогла осознать собственную человечность больше, чем всё остальное тело.
Стыдно…
— Где эта клюворожая морда? — произнёс я, прейдя в себя. — Я ей все перья повырываю и жрать заставлю! — естественно эта угроза не шутка. Мне действительно хотелось мести. Птиц, знал об этих последствиях и мог просто вызвать у меня нежелание узнавать про нежить. Это бы стало сигналом, что там не обойдётся без особенностей. Но пернатая гадина проигнорировала такой момент, подчинившись. Назло мне, подчинившись.
— Божественный зверь улетел сразу после того, как ты упал. — сказала Эльвади. Хоть от кого-то пошла конкретика.
Выходит, пернатый уронил меня и смылся. Это в его духе.
Встав, качнулся в сторону, но сумел сохранить равновесие. Центр тяжести оказался сбит напрочь, и это притом, что он в порядке. В порядке для человека. У птицы эта особенность тела развита намного лучше.