— Постараюсь, — сказал Мейсон.
Он прошел через раздвижные двери из салона в столовую, толкнул дверь в буфетную и оттуда вошел в кухню, которая оказалась огромной и была ярко освещена. У стола сидели две женщины. Они сдвинули стулья с прямыми спинками и сидели рядом, разговаривая тихими голосами. Когда Перри Мейсон вошел, они сразу замолчали и подняли на него глаза.
Старшей женщине было под пятьдесят: припорошенные сединой волосы, черные матовые глаза, посаженные так глубоко, что тени глазниц совершенно скрывали их выражение. У нее были продолговатое лицо, тонкие стиснутые губы и широкие скулы. Черное платье еще больше старило ее.
Вторая была значительно моложе, самое большее в возрасте двадцати двух лет, с волосами черными как смола и очень блестящими черными глазами, пламенный блеск которых странно контрастировал с матовостью глубоко посаженных глаз старшей женщины. Губы у младшей были полные и ярко-красные, лицо умело нарумянено и припудрено, брови тонкие, черные, хорошего рисунка, ресницы длинные.
— Миссис Вейт? — спросил Мейсон, обращаясь к старшей женщине.
Она кивнула, не раскрывая стиснутых губ. Сидящая рядом с ней девушка отозвалась глубоким грудным голосом:
— Я Нора Вейт, ее дочь. Что вы хотите? Матушка совершенно выбита из равновесия.
— Да, я знаю, — с сочувствием сказал Мейсон. — Я пришел спросить, не могли бы вы приготовить немного кофе? Как раз вернулся Карл Гриффин, и мне кажется, что чашка крепкого кофе очень бы ему пригодилась. Кроме того, наверху несколько полицейских ведут расследование и также охотно выпили бы кофе.
Нора Вейт сорвалась со стула.
— Ну, конечно. Правда, матушка?
Она взглянула на старшую женщину, которая снова кивнула.
— Я этим займусь, — сказала Нора Вейт.
— Нет, — отозвалась мать сухим, как шелест кукурузы, голосом. — Я сама этим займусь. Ты не знаешь, где что находится.
Она отодвинула стул и прошла на другую сторону кухни, к буфету. Открыв дверцу, она достала громадную кофемолку и коробку. На ее лице не отражалось никаких чувств, но она двигалась так, словно очень устала. У нее были плоская грудь, плоские бедра и плоские стопы, которые лишали ее шаги эластичности. В ее поведении сквозили уныние и подавленность.
Девушка повернулась к Мейсону и улыбнулась ему полными, красивыми губами.
— Вы из полиции? — спросила она.
Мейсон покачал головой:
— Нет, я адвокат Перри Мейсон и здесь по просьбе миссис Белтер. Это я вызвал полицию.
— А-а, — сказала Нора Вейт. — Я слышала о вас.
Мейсон повернулся к ее матери.
— Вы неважно себя чувствуете — может быть, лучше мне заварить кофе? — предложил он.