Он стоял, повернувшись спиной, засунув руки в карманы, и смотрел в окно.
— Прошу сюда, миссис Гриффин, — сказала Делла Стрит и закрыла за ней дверь.
Перри Мейсон невозмутимо осматривал улицу еще пять минут.
Наконец дверь открылась, и в кабинет вошла Делла Стрит.
— Она ушла, шеф, — сообщила секретарша.
Мейсон повернулся к ней лицом.
— Что тебе в ней не нравится, Делла? — спросил он.
Делла Стрит смотрела ему прямо в глаза.
— То, что эта женщина устроит тебе веселую жизнь, — вздохнула она.
— Пока она заплатила пятьсот долларов аванса, — пожал он плечами. — И заплатит еще тысячу пятьсот, когда я закончу дело.
— Она лживая и нечестная, шеф, — со страстью сказала Делла. — Она подставит под удар любого, лишь бы спасти свою шкуру.
Перри Мейсон внимательно посмотрел на нее:
— Я не ожидаю лояльности от замужних, которые платят авансы в пятьсот долларов. Она просто клиентка.
Делла Стрит тряхнула головой:
— Я не это имела в виду. Дело в том, что в ней есть что-то коварное. С самого начала она скрывает от тебя информацию, которую, как ее адвокат, ты должен знать. Посылает тебя куда-то вслепую, а ведь могла бы и облегчить тебе задачу, если бы была с тобой откровенна.
Перри Мейсон сделал неопределенное движение плечами.
— Почему нужно, чтобы она облегчала мне задание? Ведь она платит мне за мое время, а время — это все, что я вкладываю.
— Ты уверен в том, что время — это все, что ты вкладываешь? — медленно спросила Делла Стрит.
— А почему я не должен быть в этом уверен?
— Не знаю, — ответила она. — Эта женщина опасна. Это хитрая змея, которая без каких-либо угрызений совести втравит тебя в западню и бросит, чтобы ты сам выпутывался.
Выражение лица Мейсона не изменилось, только глаза заблестели.
— Это риск, к которому я должен быть готов, — ответил он. — Я не могу рассчитывать на лояльность клиентов. Они мне платят, этого достаточно.
Она посмотрела на адвоката взглядом, в котором явно читалась нежность.
— Но ты-то, шеф, считаешь, что должен быть по отношению к ним порядочным, несмотря на те свинства, которые они устраивают и тебе и другим.
— Конечно. Это мой долг.
— Профессиональный?
— Нет, — ответил он. — Долг по отношению к самому себе. Я являюсь чем-то вроде платного гладиатора. Я сражаюсь во имя своих клиентов. Большинство из них ведет нечестную игру, и поэтому они приходят ко мне. Они попадают в какие-то неприятности, а мое дело — вытащить их оттуда. Я должен играть с ними честно, хотя не всегда могу рассчитывать на то, что они отплатят мне той же монетой.
— Это несправедливо! — взорвалась она.