А начиналось все довольно тихо: приглушенные перешептывания в столовой, робкие улыбки при нашем столкновении в коридоре, когда Шарлотта вдруг появлялась из комнаты отца, поцелуи на затемненной вечерними сумерками веранде… Одним словом, романтическая идиллия. И тут отец говорит мне: «Хочу сделать ей предложение. Давно пора бы решиться…»
— Так я думал, вы давно все решили. Выходит, нет?
— Выходит, нет, — повторил он задумчиво. — Просто я думал… — и увел разговор на другое.
Предложение Шарлотте он сделал уже на следующий день, а я все продолжал размышлять, о чем же таком он думал: о матери, Юлиане или обо мне… Теперь практически уверен, что все-таки именно обо мне: должно быть, ему казалось неуместным устраивать свою жизнь, не будучи уверенным в благополучии собственного ребенка — он всегда остро переживал за мою инвалидность, потратив огромное количество денег на консультации с врачами, которые как один твердили словно заученное: «Случай сложный, но иногда происходят чудеса!»
Наверное, поэтому я и поверил Стефани, когда она появилась вся такая уверенная… во мне и до боли оптимистичная. Только зря, выходит, поверил… Чудес не бывает. Но, возможно, Стеф все-таки права в другом: свадьба отца растревожила что-то в глубине моего сердца, что-то тщательно скрываемое все эти годы… Что-то под названием безысходность.
— Привет! — Шарлотта появляется из сада с огромным букетом цветов. — Как прошло занятие? Стефани уже ушла?
— Думаю, роль подружки невесты вскружила ей голову, — отвечаю не без улыбки, — так что она упорхнула на последнюю примерку в трепетном нетерпении.
На самом деле я ничего такого не знаю — Стефани почти не говорила со мной о свадьбе — но лучше эта полуправда, чем забивать головы невесты моими нынче безрадостными мыслями.
— Когда приедут Глория с Йоханном?
Шарлотта глядит на часы и постукивает пальцем по губам:
— Думаю, вот-вот должны подъехать. Не уходи далеко, встретим их вместе.
Я молча киваю и продолжаю в задумчивости следить за тем, как она расправляет в вазе букет садовых цветов.
Однажды я обещал Шарлотте фейерверк из тропических бабочек, устроенный в летнее время, говорил, что это будет незабываемое зрелище, и теперь намерен сдержать свое обещание… Правда, тогда я еще не знал, что случится это на ее собственной свадьбе, но тем интереснее сюрприз!
Специально с этой целью я вырастил два десятка Caligo Atreus, название которых в переводе с латинского означает «мрачные», однако, название не соответствует действительности: эти пестро окрашенные бабочки с сине-фиолетовым отливом верхних крыльев, представляются мне идеальным украшением для белоснежного платья невесты. Представляю, как ахнет Шарлотта, когда мой подарок вспорхнет в воздух, усеяв ее платье своим живыми, подрагивающими на ветру крылышками.