Я бы так и не верил в это, кабы не то мокрое полотенце… то, как она смотрела на меня, как отчаянно краснела, причиняя неосознанную боль — все это не могло остаться незамеченным мною.
Той ночью я думал и об этом…
Стефани, у которой есть такой парень, как Бастиан, тайно влюблена в МЕНЯ?!
Звучало забавно… и немного трагично: мне было обидно за друга. И вообще, это было глупо! Почему я не заметил этого раньше?
Почему этого не замечает Бастиан?
Все эти мысли так или иначе не дают мне уснуть этой ночью: я ворочаюсь в своей мягкой постели, прокручивая эпизод за эпизодом… Кадр за кадром.
Воспоминание за воспоминанием.
Эстер… Стефани… Бастиан… Бабули… даже Эрика! Я забываюсь тревожным сном только далеко за полночь, и это несмотря на абсолютно бессонную предыдущую ночь.
Знал бы отец, как беззаботно отдыхает его сынок в развлекательной поездке к морю!..
А просыпаюсь с гулко колотящимся сердцем: кто-то есть в моей комнате, абсолютно уверен в этом.
Прислушиваюсь — ни звука.
Хотя, нет, звук есть: шелест едва слышного, поверхностного дыхания, заставляющего волосы на голове шевелиться.
— Кто здесь? — произношу враз осипшим голосом. — Стефани, это ты?
Никто не отвечает, и тогда я зажмуриваю глаза. Просто, чтобы не было так страшно…
И мысль: не надо было увлекаться мистическими триллерами!
… а шелест все ближе… и шаги… кто-то живой запинается за ножку кровати и глухо вскрикивает.
Распахиваю глаза — надо мною лицо… Близко-близко! Белое, посеребренное луной. Набираю было полную грудь воздуха, чтобы заорать, только пухлая ладонь прикрывает мой рот.
— Тсс, не кричи! Это всего лишь твоя любимая Хайди Риттерсбах.
— Х..хай…дди Р… рритерс… ббах, — выдыхаю воздух порциями, стиснув бескровные губы.
Знаю, что как только вдохну снова, выдыхать буду уже не односложные звуки, а самые настоящие ругательства. Только и этого сомнительного удовольствия меня лишают:
— Дай руку, милый, — произносит ночная гостья, ловко накидывая на мое правое запястье странный браслет.
— И другую тоже, — произносит по другую сторону кровати Кристина Хаубнер, проделывая с моей рукой подобное же действо.
И пока я абсолютно растерянный и обалдевший пытаюсь понять, что все это значит, обе подружки привязывают мои руки к спинке кровати. Понимаю это только, когда пытаюсь подергать ими, и те не поддаются…
— Что вы делаете? — обретаю наконец голос, и голос этот полон нескрываемого удивления.
Надо бы еще и возмутиться, вот только не получается: слишком абсурдная ситуация выходит… Я, привязанный к спинке кровати, и три старушки-веселушки с непроницаемыми лицами.