Всё это, однако, имело второстепенное значение по отношению к нашей главной заботе. И когда выходили за пределы простых материй, обнаруживали себя на гораздо более зыбкой почве, задавая свои вопросы. Вопросы, касающиеся паразита и верований, достаточно ловко избегались или же мы получали заученные ответы. Вопросы о процессе принятия решений сталкивались с ничего не значащим ответом: "Сам решает". "Что представляет собой Сам?" рождал заведомый ответ: "Сам - это коллективная воля Нации." Более подробные расспросы ("Как принимает решения Сам?" "Что в действительности {происходит}, когда принимается решение?" вызывали пустые взгляды или заявления типа: "Вы не понимаете." И это было правдой. Мы не понимали. Настаивание вызывало обещание, что однажды мы {поймём}... когда вопрос будет задан на двадцать первый день.
Вопросы, относящиеся к религии, наталкивались на такую же защитную стену, без какого-либо намёка на брешь. Каждый в городе верил в Бога - по всей очевидности это была непоколебимая монотеистическая вера. Но у них не было никаких священников, никаких церквей, никаких святых писаний. Имелась пиктограмма, представлявшая концепцию Бога, и Натан умудрился идентифицировать ещё несколько, которые относились к материям божественной природы. Не было сомнений, что имелись и другие - и не было сомнений, что располагая временем, мы смогли бы извлечь из мудрости, высеченной на стенах, всё, что люди города считали нужным сказать о Боге. Но у нас не было времени, чтобы изучить значения миллионов плиток. Всё, что мы смогли выяснить, это то, что все они знают, что Бог существует, и этого было для них достаточно.
- Если наши вопросы наталкиваются на сознательную стену молчания, - сказал я Натану после нескольких дней хождения вокруг да около, значит это лучшая организация, какую я когда-либо видел. Куда бы мы не обратились, мы наталкиваемся на один и тот же барьер, на ту же формулу. Если они намеренно скрывают от нас всю правду, значит каждая отдельная личность в городе участвует в заговоре, включая детей. Это самое полное единодушие, с каким я когда-либо встречался. Они все точно знают сколько можно сказать, до отдельной буквы. Либо это действительно предел их знакомства с предметом, либо что-то очень странное здесь происходит.
- Они могли быть запрограммированны, - сказал он. - Каждый из них может управляться кукловодом.
- Или они могли бы быть телепатами, - возразил я. - Имеющими доступ к одному и тому же источнику информации и к одному и тому же стратегическом настрою.