Пока тотем приходил в себя после подобной смены носителя, девушка заинтересовалась палаткой. Тихо ступая, приближалась она к натянутой на металлические прутья ткани. А человек, что спал внутри, уже пытался вырваться из цепких объятий сна. Из-под плотной ткани первым выпрыгнул черно-серый кот, ощетинившийся и готовый напасть. Мгновение ведьма стояла, застыв в той позе, в которой кралась к палатке – склонившись, на полусогнутых ногах, – но уже в следующий миг осознала легкую нить, связывающую этот тотем и сущность.
– Вот черт, – выругалась Агата и рванула назад к своему спутнику. – Нам надо уходить.
– Теперь я не собираюсь ни от кого бежать.
Пальцы ведьмы прошли сквозь локоть, а призрак запустил в палатку сгусток ярко-белой энергии. Этот шар очень напоминал свет прожектора от бота-дезинсектора. Тотем кота проворно увернулся, сам же Василий едва успел выскочить из загоревшейся палатки, и все же на руке остался небольшой ожог. Огонь резво принялся за ткань, осветив яркими разноцветными всполохами поляну. Прийти в себя магу не дали, в следующий момент еще два шара полетели в пространство: один – в кота, другой – в человека, но снова обоим удалось уйти. С громким треском и грохотом на землю повалились две старые сосны, с глухим ударом разбрызгав грязь и воду.
– Пошли отсюда, еще успеешь насладиться властью.
Девушке совсем не хотелось лишаться своих активов. Но призрак покидать поле битвы не собирался. Агате оставалось лишь смотреть, как маг пошел в атаку, как Ганс совершил ошибку, решив первым атаковать материальное тело, и подпустил к себе тотем кота, который был куда опасней. Черно-серый кот запрыгнул к призраку на плечи и стал впитывать в себя энергию через еще связывающую их нить. Жизнь утекала, а новый квартирант не знал, как это остановить. Кричал, просил Агату о помощи, но с каждым мгновением таял на глазах.
– И о тебе позаботятся, – вздохнула ведьма, прежде чем раствориться в пространстве, оставив Чешира приходить в себя, собирать по осколкам произошедшее.
Все исчезло. Василий сел на сырую землю, уже привычное одиночество вдруг показалось жгучим и пугающим.
***
Ночь, снова ночь. Правильно говорят: ночью хорошие дела не делаются. Громкий хлопок, и сбитая с ног увесистой оплеухой цыганка ошалело потерла свою щеку.
– Убей его! – взревела баба.
По-другому назвать ее было сложно, да и это наименование слишком льстило. Невольная душа бросилась на него и его тотем. Что сказать, дело туго, в нынешнем состоянии маг не мог отбиться от этого создания. И пусть драка с орущим и царапающимся котом выглядела глупо, его тотем уже задыхался под башмаком прихвостня. Он валялся в грязи, в той, в которую залез сам, и погибал.