– Ну, это еще подумать надо… – начал Пушенков, но его снова заставили умолкнуть.
– Где сейчас архив, товарищ капитан?
– Мы сделали несколько копий: разослали в министерство обороны, генеральную прокуратуру и по нашим, местным… Работа началась.
– Хорошо – костюм встал, следом остальные – Будем работать. Примите наши поздравления… и передайте соболезнования Звонареву – гибель близких тяжелый удар. Всего доброго! Ох, чуть не забыл…
– Да?
– Мать Звонарева… что с ней?
– После гибели Светланы мы ее тоже снабдили маячком, незаметно. Так что следили, не приближаясь, до самой деревни.
– Для чего Луганской тащить женщину так далеко? – серый пожал крутыми плечами – Смысл?
– Думаю, для страховки – Юрков пожал плечами – Бойцы ее сторожили – в случае чего, один звонок – и готово.
– Возможно… Ладно, всего доброго.
Не подавая руки, мужчины вышли.
***
События последних дней, благодаря умело слитой дезинформации, списали на внутренние разборки городских ОПГ. На месте расстрелянного «лексуса» неизвестные активисты установили памятник в виде автомобильного знака с венком: «Братва, ждите, мы скоро к вам приедем!».
Коля – помощник Хорошевского – находится в СИЗО. Юрков дождался, пока мужчина рассадит трупы в джипе по местам, обольет бензином и подожжёт. Таким образом, Звонарев оказался не причастен. За складом вели круглосуточное наблюдение, благодаря которому выяснили много нового – не одного капитана туда привозили, были и другие гости… Четвертый труп, кстати, Коля подобрал на пустыре – случайно углядел валяющегося на обочине бомжа.
Награжденный внеочередным званием, Звонарев на службу не вышел: комиссия определила его действия как обоснованные, но после стресса к службе рекомендовала не допускать. Подумав, он взял маму и переехал к тетке, в деревню – пенсию начислили неплохую, а майор любил чистый воздух… и с некоторых пор ненавидел каменные города-уроды. Теперь стрелял бесчисленно-расплодившихся белок. Местная жительница частенько ходит смотреть, как он стреляет…
Юрков дослужился до подполковника: иногда приезжает к бывшему коллеге – тогда пьют, разговаривают – но никогда не вспоминают последнюю совместную операцию. Больно и тошно. Его старушка-«девятка» до сих пор стоит в гараже, непроданная – никто не решился приобрести раритет. Николай пользуется «Рено».
Настю приговорили к высшей мере наказания. Далее ее следы теряются.
Харон, даже со скидкой за сотрудничество, также получил «пожизненно».
Назар, умудрившийся нигде не засветиться, живет и празднует победу – фактически, он один стал полноправным хозяином города.