В больнице никто не обратил внимания на мальчишку, и я беспрепятственно «сбежала». Дорога до квартала Учиха тоже прошла без происшествий. Проскользнув под желтой лентой с надписью «Не входить!», я смогла оценить масштабы разрушений. Учитывая, что дома здесь строили из дерева и бумаги, было удивительно, как их вообще не сровняли с землей. Передо мной находилась та самая улица из моего якобы сна, и в ее конце располагался особняк главы клана, теперь принадлежавший мне.
Несмотря на отключенные эмоции, тут все равно было жутковато. Мне постоянно казалось, что за мной наблюдают, и, возможно, это была вовсе не неожиданно проснувшаяся паранойя. Только вот было неясно, призраки убитых за мной присматривают или вполне живые люди. До особняка я почти бежала, невольно подмечая тут и там почти стертые меловые следы. Похоже, недавно прошел дождь, и кровь смыло полностью, а мел, которым обозначали положение тел, частично остался.
Перед дверьми, за которыми во сне раз за разом убивали моих родителей, я остановился, не решаясь протянуть руку и открыть их. Где–то в глубине души я почувствовала страх, даже сквозь эмоциональное онемение. Наконец, решившись, я рывком распахнул двери. Внутри дома кровь смыть никто не догадался (хорошо, что ее было не так много, как в иллюзии, наложенной Итачи). Меловые же силуэты на полу добили меня окончательно.
— Мама… папа… — ноги ослабли, и я чуть не упал, но успел ухватиться за ручку двери и устоять.
«Это не твои родители!» — мне удалось справиться с воспоминаниями Саске и снова от них отрешиться.
Я выпрямилась и закрыла дверь. Ощущение чужого взгляда наконец–то пропало. Я по большой дуге обошла кровавые пятна на полу и двинулась внутрь дома. Только сейчас я поняла, как сильно устала. Ноги и руки дрожали: все–таки такая долгая прогулка и моральные потрясения были слишком большим испытанием для семилетнего ребенка, да еще и после двухнедельной комы.
В глубине души теплилась глупая надежда, что стоит мне подняться в свою комнату и лечь спать, как завтра утром все снова будет в порядке. Даже не знаю, кто из нас — я или Саске — пытался себя обмануть. Но сон определенно был лучшим, что мы сейчас могли сделать, поэтому я, не раздеваясь, буквально рухнула в постель и отключилась.
Утром я проснулась в тепле и уюте, потянулась и почувствовала сильный голод. Мама, наверное, уже приготовила завтрак… От этой мысли меня сковало холодом. Мать Саске мертва, и ее кровь пропитала пол этажом ниже, а моя… Возможно, она совсем рядом, за той тонкой, но практически непреодолимой гранью, что разделяет параллельные миры. А возможно, она и вовсе в другой галактике. Я напрягла память, пытаясь вспомнить, как выглядят созвездия в этом мире, но тех единственных, что я могла опознать, — Млечного пути и Большой медведицы — здесь не было.