Я в ответ пожал плечами:
— И досмотреть тоже не успел.
Мы некоторое время сидели в молчании. Итачи — переваривая новости, а я просто давал ему время прийти в себя.
— Я снимаю гендзюцу, — наконец произнес я.
Нии–сан кивнул и вернул лицу безразличное выражение.
Когда мы вернулись в реальность, оба уже выглядели точно так же, как и до этого разговора.
— Нии–сан, хочешь, я покажу тебе какую–нибудь историю? Правда, они довольно детские, ведь я их для Наруто создавал. Но зато веселые и с хорошим концом.
— Не думаю, что смогу сосредоточиться на сюжете.
— И все–таки, посмотри. Хуже все равно не будет.
— Ладно.
Я включил на экране Шрека. Помню, когда смотрел его в первый раз, смеялся так, что живот заболел. Итачи же сидел с каменным лицом. Я придвинулся к нему, чтобы наши плечи соприкасались, и начал транслировать ему свои ощущения. Система самогендзюцу работала нормально, в нужный момент посылая мне те или иные эмоции, а я проецировал их на него.
— Смейся. Или плачь. Все хорошо. Этот вариант жизни нравится мне намного больше того, где ты умер. Думаешь, если бы я узнал всю правду в будущем, то не сошел бы с ума? Пусть не так явно, но я все равно не был бы нормальным.
Я чуть усилил гендзюцу и заметил, как губы Итачи дрогнули в улыбке. Возможно, все еще будет в порядке.
В каменной комнате даже едва слышный звук дыхания отдавался легким эхом. Полежав еще пять минут с закрытыми глазами, я понял, что заснуть решительно невозможно. За пять лет я настолько привык к сопению Наруто по ночам, что больше не мог спать в одиночестве. Конечно, можно было бы усыпить самого себя или создать для компании клона, но у меня есть одно нерушимое правило — никогда не пользоваться заменителями, если есть возможность получить оригинал. Поэтому я встал и отправился к комнате брата.
— Нии–сан, можно к тебе?
Итачи не спал, он просто сидел на постели и пялился в пустоту. Кстати, я первый раз видел его с распущенными волосами.
— Я разучился спать в одиночестве. Не против, если я посплю у тебя?
Брат слегка заторможено кивнул, и я мгновенно юркнул к нему под одеяло, благо футоны здесь, похоже, были рассчитаны на людей с шириной плеч под два метра. Глаза Итачи пораженно расширились, все–таки, я даже когда совсем маленьким был, не просился к нему в постель.
— Я тебя усыплю, — проинформировал я его. — А то будешь всю ночь думать о какой–нибудь ерунде.
— Не…
Но я уже коснулся точки над его переносицей и наложил усыпляющее гендзюцу. Итачи рухнул лицом в подушку. Перевернув его на спину, устроился рядом.