Незаметно минул год знакомства, минул и второй. Помню, как то зимой мы втроём пошли в кино. Я с подругой Катей, и Ксюша. Причём родительского дозволения она не получила, поэтому звонок бабушки посреди сеанса поверг Ксению в сильное волнение. Она сорвалась с места, оставив нам с Катей ведро попкорна. Я без куртки и головного убора пошёл её провожать. Мы долго безуспешно ждали автобус, но его всё не было. Такси тоже не реагировали. Проспект стоял намертво в какой-то невиданной пробке, и только отдельные счастливчики как-то прорывались в нужную Ксюше сторону. Тогда Ксения, несмотря на мои отговоры, прыгнула в первую остановившуюся по её жесту машину и, не прощаясь, уехала. Я вернулся сам не свой и просмотр фильма меня уже мало интересовал. Кате передалось моё волнение, мы перевернули попкорн и он рассыпался по рядам, хорошо что задним, и рядом с нами почти никого не было. Я поминутно дёргался, звонил Ксюше, но сигнал срывался, абонент то был вне зоны доступа, то не отвечал. В голову стали лезть самые нехорошие мысли. Я даже не успел запомнить номер машины. Что с ней? Где она? Пора ли поднимать панику? Представляю, что мне скажет её мама…
***
Домой вернулся в самом подавленном состоянии, и уже не веря, что это имеет какой-то смысл, позвонил на домашний. Трубку взяла сонная Ксюша и сообщила, что она добралась довольно быстро, просто у неё на холоде сел телефон. А потом она сразу легла спать, потому что устала и замерзла, и отключила стационарный телефон, чтобы я зря не беспокоил бабушку.
Я не стал её упрекать. Главное, что с ней всё в порядке. Невозможно было долго злиться на это существо. И сама она долго не умела дуться. Облачка досады или недовольства быстро сменялись на её нахмуренном лбу прежним оптимизмом, а сама она начинала излучать безмятежную непосредственность.
Подоспел выпускной. Кажется, у Ксюши этот день не задался, потому что она позвонила мне и попросила прийти встретить её на набережной, где отмечал её класс. Мы пошли туда вдвоём с Кириллом К., сейчас-то он уже матёрый журналист, а тогда ещё только практиковался в репортёрском ремесле под моим анархическим началом.
Ксюша была грустна, но увидев нас, мгновенно облеклась в свой привычный позитив. Мы поднялись по крутому спуску, который вёл от набережной в центр, и решили гулять не по главным улицам, а по каким-то затерянным переулкам. В кафе, кажется, тоже не пошли; мне помнится, что по дороге ели какой-то фастфуд, но точно я уже не помню. Зато помню, как сидели на скамейке в каком-то дворе с детской площадкой, где Ксюша облюбовала качели, и её лёгкое платьице развевалось на майском ветру. В основном болтали они с Кириллом, а у меня включиться в беседу, как-то, не особо получалось. Когда мы с ней оставались вместе, темы находились, но теперь, наблюдая, как она общается со сверстником, было наглядно видно, как узок был диапазон тем, которые мы могли себе позволить обсуждать, по сравнению с тем безбрежным морем смыслов, которые её на самом деле интересовали.