А ведь её мать смотрит, смотрит прямо на красивый бутон, лепестки которого разрезают столы, подбираясь к ней. Вот он, прямо перед ней, один изогнутый и клиновидный лист застыл на уровне её груди, как можно его не заметить? Но никто из них не видел изящных линий и игры солнечных лучей на прозрачных, заострённых поверхностях, они были слепы и пытались изображать аккуратность.
– Иду к тебе, солнышко!
Агата вздрогнула, когда заметила, как качнулся стеклянный бутон, режущая спираль разворачивалась на расстоянии вытянутой руки от её матери. «Опасность – справа» – изобразила Агата, понимая, что не сумеет помочь матери.
Лепесток прорезал щёку Кассандры, а когда она закричала, то сразу несколько побегов хищно устремились в её направлении. Больше Агата не могла смотреть, она закрыла глаза.
Её мама больше не кричала, острые цветы быстро расправились с ней. Она лежала на полу, и обломки столов и стульев закрывали её тело от взгляда Агаты. Однако цветы никуда не делись, на том месте, где она последний раз видела свою маму, теперь рос небольшой куст, состоящий из пяти бутонов, прозрачные лепестки подрагивали, как живые. Сквозь слёзы они смотрелись ещё фантастичнее.
Никто больше не кричал, а кроме неё в столовой остался один только Яков. Он держал в руках ножку от стула и водил ею по сторонам, даже не догадываясь, что прямо над его головой расцветал новый острый бутон. Агата видела, что через столовую ей не выбраться, поэтому развернулась и пошла на кухню. Здесь острых цветов не наблюдалось, в раковине стояла посуда, которую уже не помоют, по её щекам катились слёзы, но вытереть их было некому.
Мамина куртка, как и всегда, висела на крючке в небольшой кладовой. Агате пришлось встать на табуретку, чтобы достать куртку. Она оказалась ей очень огромной, но пахла Кассандрой и немного напоминала мамины объятия, дивный самообман, но куртка не могла заменить ей мать.
Агата покинула корпус через заднюю дверь. Весь лес перед ней пестрел острыми цветами, стоящий чуть в отдалении домик Георга пророс насквозь, и из его крыши торчали бутоны, разворачивая на солнце опасные и изящные лепестки.
Ей одной было доступно зрелище величественной красоты разрастающегося сада. Однако ничто не могло отменить её одиночества. Она одна в лесу, в окружении хищных цветов. Очень скоро слёзы закончатся, и она не будет знать, что делать дальше. В детском сознании появилась совершенно не детская мысль: «Её никто не спасёт».
По иронии ей захотелось закричать.