Под ногами хрустел снег, и ей нравилось смотреть вниз на чистые сапожки, которые совсем недавно купила ей мама. Они были ярко-жёлтого цвета и оставляли отпечатки в виде звёздочек. Она специально двигалась зигзагами, чтобы успеть максимально налюбоваться на остающиеся за ней следы, отмечающие пройденный ею путь.
Однако она была не первой, кто наступающим днём топтал снег перед детской площадкой – чуть припорошенные следы бродящего Шмеля пятнали неприкосновенность снежного покрова. Ага, значит, старый пёс вполне мог скрываться где-нибудь поблизости. Внимательно изучив направление, которого придерживался Шмель, Агата смело выдвинулась на его поиски.
Отпечатки лап приближались к горке, потом резко заворачивали и далее по широкой дуге огибали закрытый на зиму верёвочный парк. И чего такого интересного Шмель мог унюхать в той стороне? Агата нахмурила брови и продолжила играть в следопыта, за верёвочным парком территория лыжной базы заканчивалась, раньше там стоял забор, но минувшей осенью его повалило, поэтому ничто не отгораживало детскую площадку от густого леса, растущего сразу за ней. Где-то в том направлении должна была находиться автобусная остановка – Агата часто видела, как с этой стороны леса выходят лыжники, но что там могло заинтересовать Шмеля?
А вдруг он сбежал? Нет, такого просто не могло произойти. Восьмилетней Агате хватило сил, чтобы аргументировать невозможность этого: во-первых, Шмель был старым и просто не смог бы убежать куда-то далеко; во-вторых, его тут кормили, Георг да и её мама часто наполняли глубокую миску, из которой Шмель имел обыкновение есть; ну и в-третьих, ведь он являлся, можно сказать, членом их семьи. Девочка не могла представить лыжную базу без её шерстистого и мохнатого старожила!
Возле верёвочного парка она остановилась, перед ней начинался лес, и накренившиеся под тяжестью снега ветки пугали её. Дальше она идти не собиралась. Ей было только восемь, и одной рукой Агата крепко-крепко вцепилась в вертикальную опору аттракциона – боялась, что мёрзлые ветки утянут её за собой в лесную глушь…
Страх, более реальный от того, что она могла разглядеть его источник, впился в каждый кусочек её замерзающего тела. Ей захотелось в туалет, но куда большим соблазном было подойти поближе и внимательно рассмотреть то, что отныне будет являться ей ночными кошмарами.
Чернеющей тушей среди кустов распластался обездвиженный Шмель в обрамлении неровной кляксы, успевшей обратиться кристалликами. Агата не видела его головы (хорошо! что она не видела его головы), лишь косматая спина да клочки шерсти, прицепившиеся к веточкам куста… И ещё была нога – задняя вытянутая лапа, как у тонущего, просящего о помощи. Лапа указывала на неё, и Агата видела, что она больше не принадлежит телу.