На кухне ремонтом не занимались. Старые выцветшие обои с цветочками, типичный советский кухонный гарнитур молочного цвета. Деревянный икеевский стол с двумя стульями в цвет, белеющие на окнах жалюзи, голубая посуда и новенький стеклянный чайник с подсветкой казались здесь чужаками.
Натюрморт на столе завораживал и заставлял улыбаться: четыре бутерброда, две нарезанные груши, маринованные корнишоны и одинокий розовый зефир.
– Прошу, – хохотнула Марина и обеими руками указала на стол.
По воспоминаниям Марины, это был один из лучших ужинов в ее жизни. Или завтраков?
О чем они говорили? Обо всем. А самое главное, что она чувствовала себя очень спокойно, уверенно и безопасно с ним.
С Пашей (с которым они вроде как встречались) к тому моменту стало очень скучно. Марине не хватало с ним диалогов, чтобы можно было разговаривать на любые темы: насыщенно, взахлеб. Для нее важно было не только слушать, но и быть услышанной.
С Владом, напротив, общения хватало. Каждая их встреча воодушевляла ее, вдохновляла и давала заряд на месяцы вперед. Только вот она вдохновляла его как-то совсем по-иному. И желания их были разными. Марина мечтала выйти за него замуж, несмотря на разницу в возрасте и то, что знали они друг о друге не так уж много. В ее глазах он был идеальным кандидатом в мужья: взрослый, умный, успешный, красивый. О чем мечтал он? Скорее всего, жить в свое удовольствие.
А тут Константин, с которым болтаешь в ночи обо всем на свете, жуя нелепые бутерброды. А главное, что и Косте с Мариной, судя по всему, тоже интересно и легко. Константин, которого хочется слушать до бесконечности и с которым хочется делиться своими мыслями. Константин, у которого в глазах огоньки, когда он просто смотрит на нее. Марина ловила этот взгляд. Но, сидя в ночи на кухне и болтая ни о чем, она была уверена, что он к ней равнодушен. Да и она к нему, как к мужчине, тоже. Ей он интересен как человек, собеседник, более опытный коллега.
Они обсуждали работу, личную жизнь, путешествия, бары Петербурга, любимый алкоголь – все подряд, взахлеб и вперемешку, когда Костя обронил фразу:
– Не круто, когда твоя женщина гуляет, кутит, пьет, а потом сама не помнит, как оказывается у бывшего, и ее приходится оттуда забирать. Свою родную я готов долго вытаскивать и спасать, если только она сама этого хочет.
На этом моменте Марине стало грустно, она не верила в такие порывы. Но мысленно все же поставила для себя галочку: «Ага, готов человека тянуть из собственного болота, если сам человек готов к спасению». А вслух парировала: