– Ты молодец, так подготовилась.
– Да, подготовилась, – Лида вздохнула, – да только не помогло это.
– Прости, может это не мое дело, – Аня осторожно переложила заснувшую дочку в люльку у кровати и запахнула халат, – но… что произошло? Все в порядке? Я была у тебя этой ночью и…
– Я знаю, что это была ты. – Лида измученно улыбнулась. – Спасибо тебе за то, то побыла со мной.
Она отвернулась и только судорожный вздох, вырвавшийся из ее груди, подсказывал Ане, что Лида заплакала. Она присела рядом и накрыла своей ладонью ее руку. Холодные, как и прежде пальцы сомкнулись, и Лида буквально рухнула в ее объятия. Плакала она тихо, но горько. Аня лишь чувствовала, как участок халата на груди становится влажным.
– Потеряла… – едва слышно прошептала девушка. – Одного из мальчишек потеряла.
– Мне очень жаль, – Аня прижала ее еще сильнее, не смотря на легкий дискомфорт внизу живота. Ведь главное было сейчас не это, боль тела выглядит пустяковой по сравнению с тем, когда болит душа. А боль материнского сердца так и подавно.
В такие моменты ты не знаешь, как помочь человеку. Говорить что-то бессмысленно, ведь слова не восполняют потерю. Вряд ли станет легче от очередного скупого "соболезную", вряд ли вы сможете отмотать время вспять и не допустить случившегося. Остаются лишь два лекаря, которые смогут излечить раненную душу: время и молчаливая поддержка. Когда достаточно просто быть рядом невидимой тенью, готовой обнять в пик немого крика.
– Мы с мужем долго не могли зачать ребенка. Анализы, дорогие специалисты и все впустую. Я страдала, а он… что ли рад был. Сашка старше меня на десять лет и ему в свои тридцать четыре главное развить свой бизнес, конференции, ну и наличие жены в обеспеченных хромах. А дети так, потом, как-нибудь. Это я настояла на ЭКО, наивная, думала, что в процессе Саша как-то обвыкнется с мыслью о будущем отцовстве. Но у него на уме только работа, только положение в глазах конкурентов. А я в это время все сама, все сама. И больницы эти бесконечные, и ремонт в детской. Дотягалась тяжелого, донервничалась и здесь раньше срока оказалась. Схватки адские в другой больнице, но там детское отделение слабое и меня сюда экстренно отправили. А дальше… Наркоз, темнота и новость о том, что один малыш выжил, а второй нет. И как с этим жить, ума не приложу.
– Я не знаю, – честно ответила Аня.
В свои двадцать лет у нее еще не было никакого жизненного опыта, кроме того, чем хвастаться совсем не нужно было. Что она могла посоветовать Лиде? Ничего. Зато так отчаянно захотелось рассказать свою историю. И именно Лиде. Нет, не ради того, чтобы показать насколько все бывает по-другому или вызвать жалость, нет. Тяжело жить, когда рядом нет ни души, которой ты бы мог доверить свои переживания и страхи, свои мечты. У Ани никогда не было ни подруг, таких, чтобы разговаривать каждый день и сопереживать друг другу. А с приходом Лиды вдруг почувствовала, что будто обрела в ее лице кого-то родного. И да, рассказала и доверилась незнакомой девушке без остатка. Наверно, это была высшая степень безысходности. Но Лидия не оттолкнула ее, не осудила. Кивала на каждое ее слово и лишь изредка кидала обеспокоенные взгляды на мирно посапывающую малышку.