– И как это понимать?
– Что именно, Матвей Игоревич? – Девушка вздрогнула от неожиданности, но не обернулась.
– Кажется, я озвучил…
– Платье есть? – Перебила его Василиса. – Есть. А обувь я оставила на свое усмотрение.
– И остановилась на кедах? – в голосе послышалась усмешка.
– И что? – Василиса опустила руку с фотоаппаратом вниз и все же обернулась. – По-моему, эта обувь чудесно сочетаются с этим платьем.
Она была готова поспорить, что глаза Матвея потемнели, когда он прошелся взглядом по ее изгибам следом за ее рукой, которой она непроизвольно коснулась своих бедер. Казалось бы, простейшее платье и высокие черные кеды до колен произвели эффект похлеще, чем стриптизерское бикини. И этот животный взгляд, и дрогнувшие ноздри, когда парень шумно втянул воздух, были для Васьки в новинку. Никто и никогда так на нее не смотрел. Парни из института со своими слюнявыми поцелуями не в счет. Те, конечно тоже не о лютиках ей рассказывали, но такую чистую похоть еще никто не излучал. Казалось, что Матвей превратился в пресловутого удава на охоте и, кажется, нашедшего свой ужин.
– Матвей… – выдохнула Василиса и это получилось слишком интимно, – Игоревич.
– Да?
– Прекратите. – Девушка мотнула головой, сбрасывая наваждение.
– Я даже еще ничего не делал. – Он двинулся вперед и оказался в шаге от нее. – А если бы начал, то ты бы не просила останавливаться.
– А чтобы я делала? – неосознанно вступила она в этот опасный диалог под гипнозом серых глаз.
– Молила бы меня брать тебя глубже и стонала мое имя до хрипоты, – Матвей и сам по инерции понизил голос.
– Зачем вам это?
– Разве тебе еще не понятно? Я хочу тебя, Астахова до такой степени, что у меня сводит зубы, а член врезается в ширинку брюк. Что-то в тебе такое, что заставляет меня как прокаженного искать тебя в этой толпе. И я, бл*дь, уже на пределе.
Вот и все, карты вскрыты, чувства обнажены и нервы накалены до предела. Матвей не сводит глаз с девушки в томительном ожидании ее реакции. Да он как только увидел ее, то сразу понял, что вряд ли выпустит из здания. И это вам не идиотское сравнение с запретной конфетой. Это самое настоящее желание, которое затмевает все на свете и мешает нормально соображать. Не беспокоясь о последствиях, он резко хватает девушку и толкает за тяжелую портьеру, где скрывается выход в служебный коридор. Яркий холодный свет резко бьет по глазам, но он не теряет времени зря и толкая девушку к стене, набрасывается на ее губы. Мягкие, но пока еще нерешительно сжатые. Остановило ли его это? Нет. Даже еще больше разгорячило. Он целовал ее так, словно она была его источником живой влаги, а он путником. И вскоре эта страсть мощной волной окатила и Василису. Ее губы приоткрылись и впустили его, а рука нырнула в его волосы и несильно потянула за пряди, заставляя его оторваться от этого сладкого безумия.