Но то Рождество, которое отец так тщательно спланировал, было ли оно лучшим или худшим, я так и не знал. Он часто спрашивал меня об этом, но мальчиком я так и не смог ответить. Теперь же я думаю, что оно было и тем, и другим вместе.
Слишком быстро был пройден весь путь от душераздирающего отчаяния до брызжущего ликования. Взрослый человек вряд ли выдержал бы такое.
Глава IV МАЛЬЧИК НА КОНЕ
Жизнь моя верхом на лошади с восьми до пятнадцати лет была счастливой, свободной, независимой, полной романтики, приключений и в некотором роде познания. Не знаю уж, была ли у отца какая-нибудь теория на этот счёт, или просто его взволновали мои молитвы. Но кое-какие мысли у него на этот счёт всё-таки были. К примеру, он отобрал у меня седло. Мать запротестовала, я и так уж настрадался, но он настоял и дал кое-какие пояснения, частью для себя, частью для меня. Он сказал, что я стану гораздо лучшим наездником, если научусь ездить без стремян и без седла, за луку которого можно держаться, чтобы сохранить равновесие. Все индейцы ездят без седла, а команчи, лучшие наездники на равнинах, нападают, как правило, прижавшись к лошади с противоположной стороны и стреляя у неё из-под шеи.
- Чтобы добраться до индейца, нам приходилось убивать коня, рассказывал он, - а тот всё равно прятался за убитого коня и стрелял в нас из-за укрытия.
Я в конце концов согласился на то, чтобы моё прекрасное седло повесили на гвоздь в конюшне до тех пор, пока свободно не научусь держаться на коне без него. В результате я стал предпочитать ездить без седла и пользоваться им только для выездки или игр, которые требовали стремян и луки, как, например, в подхватывании вещей с земли или при ловле скота арканом.
Но это была только одна сторона дела. Примерно в это же время я стал играть в мальчиковые игры: шарики, волчок, бейсбол, футбол, и, помнится, отец иногда по дороге домой останавливался, чтобы понаблюдать. Он, бывало, качал головой, мне ничего не говорил, но я знал, что ему не нравились эти игры. Теперь мне кажется, он думал, что в них было что-то от азартных игр, а у него были основания опасаться азартных игр. Это был порок, оставшийся в Калифорнии со времён золотой лихорадки, и новые предприниматели противились ему. Но они не могли искоренить его, так как "Фрэнк" Роудз, политический босс, сам держал игорный дом, он защищал деловых людей, но также защищал и своё дело. В открытую они не могли бороться с ним и теряли деньги, теряли клерков и кассиров в результате азартного угара. Отцу пришлось уволить своего любимого счетовода из-за того, что тот сильно увлекался азартными играми. Возможно, он и пони-то подарил мне ради того, чтобы я не играл в азартные игры, чтобы не болтался на улице и больше времени проводил на полях. Но в результате получилось нечто, чего он не предвидел.