Но г-жа Нили не хотела, чтобы я становился фермером. Она полагала, что мне лучше стать проповедником. Предложение оказалось неожиданным, но я обдумал его. Когда она дала нам сигнал сиреной, я побежал через поле, чтобы напоить пони, новстретил Джима, который сказал, что уже сделал это, и мы вернулись домой вместе с ним. Я обратил внимание на его походку, он шагал вперевалку как будто бы шёл по паханому полю, и мне удалось подражать ему весьма успешно. Он заметил это.
- Походка у тебя как у заправского фермера, - отметил он.
Польщённый, я сообщил ему, что собираюсь стать фермером и стал примечать всё, что он и г-н Нили делали перед обедом. Я умылся так, как они, бросил свою шапку на лавку вместе с ними и тщательно вытер ноги о половик. А за столом, уставленном всякими яствами, я молча и жадно ел. Г-жа Нили молча сидела на краешке стула, следила за нами, помогала и вставала, чтобы подать нам, что было нужно. Ела она мало, но не задавала мне тех вопросов, которых я боялся. Да. Всё было тихо-мирно до тех пор, пока Джим не выдал меня.
- Он собирается стать фермером, этот паренёк, - заявил он, насытившись, и откинувшись назад.
- Отнюдь, - коротко ответила г-жа Нили. Я вздрогнул. Г-н Нили улыбался, Джим подмигнул мне, но тон г-жи Нили был так уверен, что убедил меня. Мужчины вышли и оставили нас вдвоём. Ей нужно было убрать, и эту свою обязанность она выполняла молча, быстро и основательно. Она не только вымыла тарелки, кастрюли, ножи и вилки, как это делал у нас дома слуга-китаец, она даже протерла их. Она убрала всё в кухне, сняла фартук и повернулась ко мне.
- Ты когда отправляешься в город? - спросила она. Я ответил, что около четырёх.
- Вот и хорошо, - продолжила она, -пойдём в сад и потолкуем. - Мы вышли в сад, она стала работать, поливать, подрезать цветы и разговаривать. Я и теперь вижу её лёгкую фигуру с небольшими, мягкими, сильными руками, добрыми карими глазами и твёрдым, прямым маленьким ртом, когда она ухаживала за цветами и говорила: " Я у них как пастор, я им нужна так же как солнце. Хорошо, когда ты нужен". Не помню уж всего, что она говорила, но слова вылетали у неё изо рта как картинки, как цветы сияющие в кустах, имне запомнилась история девочки, которая мечтала быть нужной в мировом саду. Когда выросла, она повстречала и полюбила высокого, красивого мужчину, который был очень хорошим, "лучшим мужчиной во всём мире":
щедрым, добрым, верным. Иэтот принц из простого народа нуждался в ней, он так и сказал ей, но ещё яснее она сама увидела эту потребность. Она с радостью пошла с ним, а он взял её и уехал с ней далеко-далеко. Они приехали на хорошее место, настоящий сад, и он всегда был хорошим. "Та девушка прожила с ним двадцать лет, и у него не было ни одного недостатка. Других таких мужчин нет". Он был её идеалом, а " в романах всё не так. Они вдвоём не жили всегда счастливо. Они лишь жили мирно друг с другом. И у настоящих любящих людей это и есть навсегда, не счастье, а покой". Счастья у неё не могло быть потому, чтосад был слишком велик, целое государство, и никакой мужчина с одной женщиной не мог бы управиться с ним. Нужно много мужчин и женщин, чтобы орошать, подрезать и выращивать цветы в таком большом саду. И её муж делал своё дело. Он ведь былфермером. Но ей этого было мало, потому что она мечтала быть принцессой такого принца, который занимался бы не землёй и скотиной, а человечеством; не пшеницей и виноградом, а душами, духом мужчин, женщин и детей. Она могла бы работать смужем в духовном саду, и он при всей своей красоте был бы тогда принцем покоя для своих собратьев, как он был раньше для неё одной, а она была бы садовником для детей человечьих, а не только для цветов и своего чудесного, чудного мужа.