– Восемь минус пять… Это будет два? – С надеждой спросил Витя, стоя у доски.
– Это будет три, – Сдалась я, – И «3» я тебе ставлю в журнал. Пожалуйста, Мамонтов, займись домашней работой. Попроси старших помочь и объяснить. Мне, как и тебе, не хочется, чтобы ты остался на второй год.
Я вздохнула, выводя «3» в журнале. Мальчугану очень хотелось помочь, но у меня было ещё тридцать ребят, которым нужно уделить внимание, и я не могла заниматься только отстающим. Я надеялась, что за выходные Витя сделает прогресс и начнёт справляться с самыми простенькими заданиями, но этого не произошло.
Когда все ученики, кроме, конечно, Вити, разошлись по домам, я подсела рядом с ним на свой страх и риск:
– Витя, я знаю, что случилось у тебя в семье и очень сочувствую. Если хочешь, ты можешь всё-всё рассказать мне, и я тебя выслушаю.
Черноволосый, голубоглазый мальчик с недоверием посмотрел мне в глаза и вдруг прошептал:
– Я должен был спасти свою маму, – Вдруг огорошил меня он, – Я должен был почувствовать, должен был что-то сделать!
– Витя, Витя, – Пробормотала я, – Никто не виноват в том, что случилось. Болезни жестоки, и порой мы не можем ничего сделать. Просто думай, что мама где-то на небе, и ей уже не больно. Она следит за тобой, как ангел-хранитель. Ты горюешь, я понимаю, но, поверь, она всем сердцем хочет, чтобы ты жил дальше и радовался жизни. Это лучшее, что ты можешь сейчас для неё сделать.
– Мой психотерапевт говорит то же самое, – Вдруг разозлился он, – Конечно, со стороны легко советовать!
– Моя мама тоже умерла чуть больше года назад, – Вдруг призналась я.
Он посмотрел на меня совсем другими глазами. Пусть в них всё ещё читалось недоверие, но и интерес тоже:
– А Вы не врёте? – Спросил он.
– Нет, – Ответила я, – У неё были… сильные проблемы с печенью, – Я не хотела рассказывать маленькому ребёнку про алкоголизм, – Она слабела и умирала на моих глазах, но она, в отличие от твоей мамы, даже не думала лечиться у врача: она сама себе ставила диагнозы и покупала себе таблетки. Потом, когда она уже не могла ходить, я вызвала скорую помощь, и её положили в больницу. Ей оттянули конец, но через две недели её всё равно не стало.
Витя смотрел на меня уже с большим интересом и доверием. Он тихо прошептал:
– А Вы… Вы много плакали?
Я решила быть с ним честной:
– Я почти не плакала, потому что я видела, насколько тяжело болеет моя мама, и, когда всё случилось, я уже была готова. Но я тоже обращалась к психотерапевту, и она сказала, что я отгоревала уже на этапе её лечения. А ты? Ты много плачешь?