— Что, даже родителей навестить тебя не пустит? — недобро прищурилась Джени.
— К родителям пустит, и даже сюда пригласит, но я ведь говорила тебе, чем он меня шантажирует. Он боится, что родители узнают, как мы тут живём на самом деле, что я пожалуюсь и герцог Плинайо поднимет бунт… Поэтому он ещё тщательнее велит своим людям следить за нами, а я не хочу давать ему повод свою угрозу привести в исполнение и избавиться от моих родителей путем объявления их еретиками. Так что… у мамы взять — опасно, самой набрать нет возможности.
Дженевра в задумчивости почесала щёку и, отойдя от окна, принялась ходить по комнате взад-вперёд.
— И ты уверена, что здесь, в твоих покоях, за тобой не следят? Не прослушивают?
— Нет. Насчет комнаты я уверена. И Матео мне сказал, что королевские покои — это практически единственное место в замке, которое не прослушивается. А он тут вырос и знает каждый закоулок…
— Матео?.. — лукаво улыбнулась Джен и пристально уставилась на сестру. — Ты частенько упоминаешь его. Ваша дружба всё теснее?
— Ах, Джен, — Лео снова уселась у окна и отвернулась, пытаясь скрыть свои заалевшие щеки. — Матео — это моя отдушина и одновременно моя боль.
— Та-а-ак, — протянула Дженевра и уселась рядом с Лео. — Вот с этого момента я хочу знать обо всем со всеми подробностями!
Лео почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она сложила руки на коленях, стараясь унять трясущиеся пальцы, и смежила веки. Что рассказать Дженевре? Что вот уже несколько месяцев Лео сходит с ума при одной только мысли о менестреле, о его руках, тонких чувствительных пальцах, его голосе. Как ей тяжело каждый день видеть его, разговаривать с ним и ничем не выдать своих настоящих чувств, более того, отталкивать его, потому что Матео с каждым днем всё преданнее и влюблённее смотрел на неё, и Леонелла больше всего боялась, что король заметит это. Как она обмирает всякий раз, когда он оказывается рядом, и чувствует, как по телу прокатывает дрожь от его близости, но она даже взглядом не может этого показать, потому что это поставит его под удар. Как она вынуждена демонстрировать к нему пренебрежение, когда хочется прикоснуться к его волосам, прижаться к груди, почувствовать его объятия… Как она всё чаще представляет на месте Абрэмо Матео, и тогда то, что происходит у неё с мужем становится даже… приятно. И вообще… Это мучение продолжается уже так долго, и сколько удастся это скрывать, Лео не знала.
Но она всё рассказала сестре, потому, что носить в себе эти чувства дальше не могла. Джени улыбалась, трепала её по щеке, а потом и вовсе принялась плакать вместе с Лео, настолько пронзительными были чувства молодой королевы.