От Дэна не укрылась грусть в прищуренных от солнца глазах.
– Твоя мама довольно сложный персонаж, – дерзнул высказать свое мнение телохранитель.
Юля хмыкнула.
– Еще и какой. А ты как сейчас общаешься с родителями?
– Хорошо, собираюсь отправить их на море через месяц.
Юля задумчиво кивнула.
– А братья, сестры?
– Никого нет. Я единственный ребенок.
– Я тоже, – в детстве Юле очень хотелось, чтобы у нее была сестра. Одной проводить время в игровых комнатах было скучно, поэтому она доставала няню, кухарку, прислугу. Ее считали разбалованным ребенком, потому что она никому не давала покоя. Пока не выросла и не погрязла в купе занятий, на которые ее записала мать. – Одна…
Носком туфли поддела опавший сухой лист, а потом почувствовала, как её останавливает Денис, придержав за локоть.
– Не одна, Юль, – переиначил ее слова, заставляя обернуться.
Пульс сбился с размеренного ритма. Последние дни она действительно не чувствовала себя больше одинокой благодаря ему. Впервые за долгое время не было ощущения, что весь мир против неё одной, и от этого дышалось легче, но это не означало ничего.
В ее жизни сказок не бывает, она давно это поняла. Единственное, что до конца не ясно, это то, зачем Денису всё это.
Они как раз дошли до поляны, на которой густо росли деревья. Кроны не пропускали солнечных лучей, тень сбивала жару.
Юля остановилась под одним из дубов и серьезно взглянула на мужчину.
– Скажи, зачем ты помогаешь мне? Знаешь же, что, если Герман узнает, отвечать за вранье придётся не только мне. А он жестокий человек.
Денис, словно не слыша, ступил ближе, вынуждая Юлю поднять голову.
– Знаю, – кивнул в ответ.
– Тогда зачем? Ты понимаешь, что это чревато последствиями? – Юля изо всех сил старалась звучать твердо, но как же это чертовски сложно сделать, когда он стоял так близко. – Если Герман узнает, он не просто уволит тебя, он способен на гораздо более страшные вещи. Ты не знаешь его, Денис… – затараторила, пытаясь то ли его убедить, то ли себе напомнить, потому что каждый раз, когда Денис оказывался рядом, она об этом начинала забывать.
Но мгновенно замолкла, когда горячая мужская ладонь легла ей на затылок и медленно стекла на шею.
– Затем, что я не позволю, чтобы он и дальше издевался над тобой.
Сердце бешено заколотилось.
– Почему? С чего такое рвение? Когда ты не знал, что он бьет меня, ты сам убить меня хотел.
– Потому что не понимал причин, – оттого, как уверенная рука гладила шею и зарывалась в волосы, у Юли взбунтовавшиеся мурашки по позвоночнику вниз бежали, – думал что угодно, но только не это.