Марецкий лично открыл нам новую дверь с хитрыми замками и выпустил нас на площадку.
– Спускайтесь к машине, я буду через минуту, – сказал он и снова скрылся в квартире.
Мы побрели вниз.
– Папа, а почему дядя такой сердитый? – нарушил тишину Павлик.
– Этот дядя не знает, что ему с нами делать, – рассеянно отозвался Никита.
На улице у тротуара был припаркован личный автомобиль Марецкого. Ждали мы хозяина недолго, он примчался, открыл машину, внимательно проследил, как мы рассаживаемся. Мы все вчетвером прекрасно уместились на заднем сидении.
Как только Алексей занял водительское место, подал голос Павлик:
– Дядя, а отпустите нас домой!
– Конечно, малыш, – хмуро отозвался Марецкий. – Скоро ты поедешь домой. Только сначала нужно заполнить несколько нудных, но обязательных бумажек.
Машина отъехала.
Всё, чего мне сейчас хотелось – это срочно, немедленно позвонить Эрику и сообщить, что мы не только живы и здоровы, но и везём с собой Веронику. Я уже вытащила телефон, но Никита молча накрыл ладонью мою руку, а когда я на него взглянула, отрицательно покачал головой.
Когда мы уже переехали Троицкий мост, я не выдержала.
– Лёха, куда ты нас везёшь?
– Не понял вопроса, – буркнул Марецкий. – Сказал же – в штаб… Ребята, есть вещи, которые я, допустим, могу сделать, но не хочу, а бывает наоборот. Вот сейчас наоборот.
– Нам нельзя таким составом появляться на Черняховского.
– Ничего не поделаешь, Ладка. Формальности всегда неприятны… – сурово вздохнул Алексей. – Я не верю, что вы забыли, как у нас это делается. Процедура – вещь неумолимая.
Никита, у которого на руках уже успел уснуть Павлик, промолчал, но по его лицу было заметно, что он уж точно не забыл, как это делается, и от перспективы был не в восторге.
– Лёш, – я наклонилась вперёд, чуть ли не протиснулась между передними сиденьями. – Лёш, просто отпусти нас. Мы сами доберёмся до коммуны.
– Что вы из меня жилы тянете? – совсем разозлился Марецкий. – Процесс развёрнут на полную катушку. А значит, и сворачивать его тоже надо по правилам. Как минимум, провести допросы, составить протоколы, уведомить надзирателей и опекунов и сдать вас им под роспись.
– Мы сами сдадимся под роспись, в областной дружине, в нашем районном пункте, – сказал Никита. – Мы не планировали с тобой встречаться, ты нас тоже не ждал. Давай сделаем вид, будто мы сегодня разминулись.
– Корышев, если я вас сейчас отпущу, первая же дежурная группа или полицейский патруль вас узнает по ориентировкам, задержит и всё равно привезёт в штаб. Вас довольно трудно не заметить: вы посмотрите друг на друга, на кого вы похожи вообще! Одна ваша зимняя обувка чего стоит! Вчера тут плюс двадцать было… – Марецкий перевёл дыхание, но продолжил всё ещё раздражённо: – К тому же в официальной обстановке вы, возможно, вспомните, откуда вы взялись на крыше.