И я старалась не навредить.
Так-то у меня тысячи вопросов вертелись на языке, пока мы ехали на такси до улицы Мира. Прежде всего, я не могла понять, как мы попадём в уже пустую квартиру через новую дверь с хитрыми замками. Спрашивать тогда при Марии я не решилась. Оставалось только надеяться, что Никита знает, что делает. Мне даже подумалось, что он хотел просто хлопнуть себя по лбу перед дверью и заявить, что ключей-то нет. После чего нам осталось бы вызвать ещё одно такси и спокойно уехать в коммуну, где Эрик к тому времени уже успеет куда-нибудь наскоро пристроить Ирину с ребёнком. Так мы бы вывели наших нелегалов из зоны видимости, а проверять портал пришлось бы уже позже.
Но план Никиты оказался и проще, и одновременно сложнее.
Ключ мы забрали в квартире на третьем этаже у того самого мужичка, который месяц назад помогал нам ломать дверь.
И вот мы с Марией сидели за кофейным столиком, а Никита перемещался по квартире, заглядывая в разные уголки, подбирая какие-то мелкие предметы и мусор, оставшиеся от его сбежавших квартирантов. Потом уединился в ванной, гремел там чем-то, стучал по трубам.
– Поломает что-нибудь, – обронила Мария.
– Не поломает, – возразила я. Стоило добавить «если это не входит в его планы», но я уж не стала.
– Неужели научился руками работать? – буркнула Мария. – Когда-то в хозяйственно-бытовом плане он был совершенно беспомощен.
– С тех пор многое изменилось.
– Я вижу, – она пожала плечами. – Это хорошо.
– А скажите…
Мария повернулась ко мне и вопросительно вскинула брови.
– Скажите, это ваш отец тогда приказал замять то происшествие?
– Какое происшествие?
– Тот срыв Никиты – тогда, в интернате.
– «Срыв»?!.. – горько усмехнулась она, но тут же ответила холодно: – Я не понимаю, о чём вы.
– Никита всё мне рассказал.
– А, – равнодушно бросила она. – Как мило. И удивительно. Я была уверена: он никогда не осмелится об этом рассказать.
– Дело не в том, когда рассказать, а в том, кому.
– Тоже верно, – промямлила Мария. – Вам он рассказал даже об этом, а мне когда-то не счёл возможным настоящую фамилию назвать.
Помолчав немного, она как-то резко подобралась, приняла более официальную позу и ответила на вопрос:
– Да, отец тогда посодействовал. По моей просьбе. Приказывать, даже неформально, он ещё не мог, но связи он уже тогда имел обширные, и ему было кого просить об одолжении.
– А Никита думал, что вы просили о помощи мужа…
– Да Боже сохрани, – фыркнула она. – Раз уж вы, Лада, так много знаете о моей жизни, то скажу, что с тем человеком вообще никакие сделки были невозможны. Только разрыв.