Как же здорово всё-таки пахнет свежая древесина, когда её обстругивают, распиливают и куда-нибудь приколачивают! Фантастический запах покоя и обновления. А уж если при этом ещё есть возможность сидеть и смотреть, как работают другие, то это сплошное наслаждение.
Травка уже давно зазеленела вокруг нашей коммунарской усадьбы, и солнышко вовсю блестело, а вот листья на деревьях ещё толком не распустились – это для наших мест совершенно нормально в начале мая. Ну, а раз листьев нет, нет и тени. Я сидела на кусках бруса, уложенных на поддоне и упакованных плёнкой. Почти в тени сидела – надо мной раскинулась ива – правда, ещё без листьев, но густые ветки давали кое-какую защиту от солнцепёка.
Стены домика уже стояли. Вот прямо сами стояли. Я бы не решилась лично пробовать эту конструкцию на прочность – всё-таки не профессионалы собирали, а любители. Но сами любители бесстрашно оседлали одну из стен и колотили по гвоздям в четыре руки и два молотка.
– Эрик! – раздражённо позвал Никита, прекращая работу. – Вот что ты делаешь? Скажи мне.
– Планку прибил.
– Ну, и как ты её прибил?
Ответа не последовало. Мой дядя Эрик неспроста расслышал в вопросе подвох.
– На чертёж посмотри, вот на эту выноску, и скажи, как ты эту планку прибил.
Через пару секунд раздался повинный вздох Эрика.
– Ник, не цепляйся! – крикнула я снизу. – Эрик – гуманитарий, он в чертежах понимать не обязан.
– Я не цепляюсь. Но неужели настолько гуманитарий, что не разглядеть, когда не той стороной прибито… Сеня, дай гвоздодёр!
Арсений, который копошился внутри, где-то на уровне цокольной части, отозвался сразу же:
– А нету у меня. Мне не нужен, я не брал.
Никита покрутил головой, огляделся и махнул мне:
– Лада, а подай-ка Айболиту гвоздодёр.
– Я вообще девочка с наследственным гуманитарным риском. Как он хоть выглядит-то?
– Загогулина такая, железная. Вот там, скорее всего!
Он махнул на всякие строительные причиндалы, разложенные на брезенте.
На загогулину там была похожа всего одна штука.
– Это?
– Ага, оно… Э-э, только не бросай!
Пришлось подойти, забраться на мостки, чтобы оказаться на уровне цокольного этажа, и у самой стены приподняться на цыпочки.
Эрик нагнулся, подхватил железяку.
– Сейчас поправлю, – сказал он с досадой.
Раздался пронзительный звук: гвоздь покидал дерево со скрипом и скрежетом.
– Сеня, – сказал Эрик, когда скрип стих. – Тебе не пора на дежурство?
– Пора, – буркнул Сеня. – Но я ещё не всё закончил.
– Мы сами закончим. Время вышло, Веру надо сменить.
– Да, хорошо, иду, – Арсений послушно выбрался откуда-то снизу, из будущего подвала, и пошагал в сторону большого общего дома.