– Там начало апреля. И в нашей снежной лесной глуши всё ещё минус.
– А, – пожал он плечами. – И что?
– И посмотри, в каком виде ты шляешься по улице.
– Не ворчи, – отмахнулся Никита. – Я же не столбом стоял, а носился, как ошпаренный. Ничего со мной не сделается.
– Иди под горячий душ, немедленно!
Он обречённо вздохнул и кивнул:
– Сейчас пойду, только спущусь в подвал, футболку в стирку заброшу – сейчас с мужиками всей бандой скинемся и машину запустим.
– И прощайся с футболкой, как в прошлый раз. Кто-нибудь её приватизирует.
– Наплевать, мне не жалко, – Никита пожал плечами.
– Ты и так почти все свои шмотки раздал. Что сам носить будешь?
Он повернулся ко мне:
– Ладка, ну прекрати! Пилишь и пилишь меня, как бабка старая.
– Ой, беда какая! Так найди себе бабку помоложе.
Он усмехнулся, покачав головой, шагнул ко мне, обеими руками пригладил мне волосы, взял моё лицо в ладони и поцеловал… энергично, коротко и ёмко. Как бы говоря: «Заткнись, дорогая». Эта привычка появилась у него недавно, ненавижу её. Во-первых, прежний Макс так не делал. Во-вторых, в этом была какая-то снисходительность ко мне, которой я раньше не чувствовала.
Я промолчала. Раздувать скандал из-за моих ощущений было не ко времени. Он не поймёт, что не так – он же не чувствует, насколько явно иногда прут из него странные манеры Корышева. А если начнёшь растолковывать, то конечно поймёт. И тогда точно расстроится.
Сдёрнув с себя мокрую футболку, он ушёл.
Нет, всё неплохо. Даже отлично. Я знаю, что мужчина, с которым я живу, меня любит. Во всём многообразии проявлений, так скажем. Но проблема в том, что в теле, которое каждый день меня обнимает, не только Макс. Никита сначала в панике затихарился на время, но потом осмелел и лезет теперь изо всех щелей. Я подозревала, что нечто подобное должно было случиться, но того, что это будет так меня нервировать, я не ожидала.
Никита вернулся довольно быстро, свеженький после душа, в чужой чистой футболке. Добрёл до дивана, который как был полгода назад разложен, так никогда и не собирался, забрался на него и завалился на спину, раскинув руки. Шумно, с облегчением вздохнул.
– Ты что это?!
– Спина устала, ноет, – вздохнул он виновато.
– Потянул, может?
– Угу, – согласно кивнул он. – Только не сейчас. Давно уже: баловались как-то с Филькой на скалодроме, и навернулся весьма неудачно. Да и вообще…
Он замолчал на полуслове.
– Что «вообще»?
Он открыл глаза и покосился на меня.
– Что «вообще», Макс?
Не знаю, кому как, а мне было совсем не сложно разглядеть, с кем именно я имею дело прямо в эту секунду. Очевидно же: про своего младшего брата Филиппа упомянул Никита, а вот жалоба на «вообще» точно исходила от Макса.