– Не беспокойтесь, Виктор Васильевич! Мне всё по вкусу, я просто задумалась…
– Ты хорошо себя чувствуешь? – озабоченно уточнил Викан.
– Да, всё замечательно, не волнуйтесь! – я выскользнула из-под руки Макесары, спустила ноги с кресла и сунула их в кроссовки. Ещё не хватало, чтобы из-за моих странностей кто-то суетился.
Чтобы никого больше не смущать моей полусонной мечтательностью, я взяла свой бокал и глотнула. Честно говоря, даже не поняла, нравится мне или нет.
– Макс, а те лекарства, которыми меня накололи, они всё ещё действуют?
Он пожал плечами:
– Трудно сказать. Времени прошло много. Скорее всего, их действие закончилось, когда ты проснулась. Точнее, наоборот: ты проснулась, потому что закончилось их действие.
Очень логичное предположение. Одно только непонятно: почему меня до сих пор не покидает эйфория. За много месяцев я привыкла к тому, что меня постоянно крутит нетерпение, раздражение, а иногда и гнев вспыхивает в самый неподходящий момент. Я привыкла жить с этим от одного кокона до другого. Не чувствовать этого напряжения было удивительно и странно. Да, теорию вопроса я знала. Считалось, что чёрный кокон делает жизнь кикиморы намного проще. Потому что теперь можно будет предчувствовать приближение кокона и потому что уходит эта постоянная нервозность. Одно плохо: теория всегда говорит об идеале. Я не видела вокруг себя ни одного идеала. Все чёрные кикиморы, которых я знала – а знала я уже троих, не считая себя – не очень-то были похожи на спокойных счастливчиков. Значит, и мне не стоило расслабляться.
Макесара обеспокоенно взглянул на меня:
– Лада, точно всё в порядке?
– Макс, зарычу сейчас! – пробормотала я. – Когда всё прекрасно, вы все норовите замучить меня расспросами!
– Ну, ладно, ладно, не сердись, – вздохнул он. – Я всё ещё беспокоюсь – по инерции, наверное. Впрочем, тебе ли не знать, как такие события выбивают из колеи…
Последние слова он произнёс чуть слышно.
Да уж, неизвестно, что тяжелее. Когда твой парень укладывает тебя в кокон, а ты просыпаешься и выслушиваешь новость, что его, погибшего, уже отправили в крематорий… Или когда твоя девушка за несколько минут умирает у тебя на руках. Макс, небось, тоже не сразу поверил в то, что здесь такая беда иногда поправима. Что ему пришлось за сегодняшний день пережить, я представляла лучше кого бы то ни было.
Викан как-то хмуро поглядывал на нас. Наверное, ему тоже было заметно, что Макс взвинчен. Конечно, Викан ещё совсем плохо знал Макса в его теперешнем обличье и вряд ли мог правильно разглядеть его эмоции. Но тут и гадать не надо было: Макс был весь на нервах. Нет, он не дёргался и больше помалкивал, не встревая в неспешную беседу отца с Ариасом, но я знала, чем отличается спокойный Никита Корышев от встревоженного.